Лестница в другую осень
Юника

Десятерым с благодарностью за голос, за талант, за душу…

Она сошла ко мне с небес,
Создание иных миров…

 

***

ОНА почти ничего не помнила о НЕМ. ОНА знала, что ОН не был красив: ОН был худ, среднего роста, у НЕГО были впалые щеки, мальчишеская шевелюра, но на висках уже появилась седина. ОН носил квадратные очки, тоненькие усы, плавно переходящие в такую же бородку, окантовывая пухлые губы, и черную строгую одежду. ОН был старше ЕЕ лет на двадцать, но оставался таким же босяком, каким был в ЕЕ возрасте, хотя порой, когда ОН пел, ЕГО взгляд и голос задевали самые дальние нити души… Да! У НЕГО был безумно красивый  голос – бас-профундо… Именно с НИМ ОНА впервые очутилась на Лестнице…
ОН стоял на мосту, чуть облокотившись на холодные перила и перебирая длинными пальцами бурый кленовый листок. Странно, но ОН великолепно гармонировал с царствующей вокруг поздней осенью с ее слякотью, грязными листьями и неприятными дождями, хотя одновременно четко выделялся на ее промозглом фоне.
Внезапно ОН резко выпрямился и ровной походкой направился по мраморной лестнице к набережной. Здесь ОН в первый раз увидел ЕЕ: ОНА сидела на ступенях с планшетом и карандашом в руках, на чистом листе бумаги ОН разглядел очертания моста, деревьев на противоположном берегу и… себя…
ОНА положила еще пару штрихов, вскинула голову и, уже было огорчившись, что не закончит рисунок, так как натурщик исчез, услышала за спиной низкий голос:
- А ты мне льстишь…
ОНА оглянулась, и первое, что бросилось ЕЙ в глаза – ЕГО смешная застенчивая улыбка.
- Я не так красив, как ты изобразила, - сказал ОН, прочитав в ЕЕ глазах вопрос.
ОНА хитро улыбнулась, и через пару секунд на бумаге был ОН с косыми глазами, ногами пятьдесят второго размера и недавно пробившимися рожками.
- Так лучше? – весело спросила ОНА, вручив ЕМУ рисунок и убрав планшет в меховой рюкзачок, рывком встала, отряхнула со штанин пыль, оставшуюся от ластика, и зашагала прочь по набережной.
Через некоторое время ОН нагнал ЕЕ, но ОНА лишь молча глянула на НЕГО, не сбавляя шага.
- Я не успел тебя поблагодарить, - улыбнулся ОН, протягивая свой кленовый листок.
ОНА сощурилась и двинулась дальше вдоль парапета.
- Скажи что-нибудь, не молчи,  - попросил ОН, когда снова поравнялся с НЕЙ.
- Я люблю молчать, и это получается у меня лучше, чем что-либо другое.
- Почему же? Мне понравилось, как ты рисуешь, - произнес ОН, все-таки отдавая ЕЙ листок. – У тебя талант…
ОНА покраснела и, остановившись, окинула ЕГО оценивающим взглядом.
- Ты будто не от мира сего, - еще сильнее заливаясь краской, прошептала ОНА. – Неправильный какой-то… Другой бы уже плюнул и перестал за мной идти… Прости, глупость сказала.
- Ты права… на счет мира… Замерзла? – спросил ОН, глядя, как ОНА дышит на свои обветренные ладони, взял под руку  и,  вбежав по лесенке к проспекту, усадил за столик в кафе.
Это произошло так быстро, что ОНА не успела даже толком сообразить, откуда у НЕЕ в руках чашка черного кофе. С минуту ОН сидел неподвижно и замороженным взглядом смотрел перед собой, а потом запел…
От удивления ОНА забыла, что обожгла горячим кофе язык, и осознала, как была не права, решив когда-то, что высокие голоса ЕЙ нравятся больше, чем низкие. ОНА не понимала в песне ни одного слова, но заворожено слушала, забывая моргать и дышать.
- Ты умеешь петь? – внезапно услышала ОНА.
ОНА встряхнула головой, отгоняя странное наваждение, и поставила на стол пустую чашку.
- Нет… Ну, у меня присутствует слух, - запнувшись, произнесла ОНА.
- Тогда ты сможешь выйти на Лестницу.
ОН положил на стол деньги и, поманив ЕЕ за собой, вышел на улицу. Там, немного поразмыслив о чем-то, повернулся на девяносто градусов и быстрым шагом направился вдоль домов. ОНА едва поспевала за НИМ. Выйдя к парку, ОН резко остановился, а затем стал считать шаги, изредка поглядывая на темнеющее небо. ОНА не окликала ЕГО, уже смирившись с ЕГО странным поведением.
Наконец ОН остановился. ОНА не знала, сколько прошло времени, но на небе уже появились россыпи робких звезд. ОНИ стояли в той части парка, где ОНА ни разу не была, деревья росли здесь чуть чаще, и на земле ОНА не заметила следов частых пьяных гулянок.
- Спой что-нибудь, - спокойно сказал ОН.
ОНА отрицательно помотала головой.
- Пожалуйста, иначе ничего не получится, - снова попросил ОН.
- После твоего голоса мне и петь стыдно, - смутилась ОНА, но, поймав ЕГО взгляд, почти шепотом пропела гамму. – Ну и?
ОН прижал палец к губам. Ничего. ОНА не была точно уверена в том, что же должно произойти, и вдруг вспомнила многочисленные наставления о незнакомцах и безлюдных местах. Поймав себя на этой мысли, ОНА попятилась назад и почти сразу уперлась спиной во что-то твердое. В страхе ОНА обернулась и увидела… Дверь? Да, гладкую металлическую дверь посреди парка.
ОН подошел к ней и, стукнув дважды, произнес какую-то фразу на неизвестном языке. Дверь открылась, и тут ОНА обнаружила, что стоит на ступенях…

Это была Лестница… Связующая всех миров. Она уходила вверх и вниз, она простиралась везде, нарушая все известные законы физики и перспективы. Ее ступени были огромными и холодными, кое-где в старый камень вгрызлись рваные трещины. Ее плиты знали тысячи поколений, они помнили каждого, кто ступал на них, помнили, но молчали… Без труда можно было различить их мерное дыхание.
Это была Лестница… Здесь абсолютно пропадало ощущение времени и пространства. Трепещущий воздух был пронизан миллионами нитей мерцающего света, у которого не было источника.
Это была Лестница… Великая и ни на что не похожая. Человеческий разум упорно пытался отыскать ассоциации, но тщетно.
ОНА изумленным взглядом следила за каждым движением воздуха, в ЕЕ голове звучало бесчисленное количество поющих голосов, и ОНА знала, что среди них есть и ЕЕ голос, шепчущий дрожащие ноты, и ЕГО… поющий на неизвестном языке… И вдруг ОНА осознала, что уже была здесь. Когда-то давным-давно… Слушала чей-то далекий топот, прижавшись ухом к ступеням, закрытыми глазами ловила обрывки забытых здесь песен…
ОН следил за НЕЙ, сунув руки в карманы и озорно улыбаясь. А затем снял с шеи серо-сиреневый платок и привязал его к палке, которую подобрал в парке и воткнул в трещину в плите.
- Так ты не потеряешь свой "этаж".
- А почему ты выбрал меня? – внезапно спросила ОНА.
- Ну, во-первых, это ты меня выбрала, - ухмыльнулся ОН, похлопав себя по карману пиджака, куда положил ЕЕ рисунок. – А, во-вторых, я бы сказал… Ты тоже "не от мира сего"…
ОНА будто удивленно приподняла брови, но промолчала. 

Через пару пролетов ОНИ столкнулись с каким-то человеком в белом костюме.
- А я все гадал, когда же ты снова здесь объявишься, - обратился к НЕМУ незнакомец.
- Мне пришлось немного задержаться в одном мире, – опять смущенно улыбнулся ОН, скосив к НЕЙ взгляд. – Чужом для нее.
- Опять занимаешься благотворительностью? Ну, да ладно… Меня зовут Маилтур. Добро пожаловать на Лестницу, - слегка поклонился незнакомец, а затем обратился к НЕМУ. – Кстати, Боригор просил передать тебе твою шляпу, которую ты успешно забыл в его мире в прошлый раз.
- Лучше сорок раз по разу, чем ни разу сорок раз, - засмеялся ОН. – Давно не видел Изве и Лентина, а ты?
- Пару дней назад слышал на каком-то этаже бас Изве… А Лентин опять играет Фауста, хотя я могу и ошибаться.
Наверное, они и сами не заметили, как перешли на язык, который был ЕЙ непонятен, хотя ОНА и не собиралась “развешивать” уши… ОНА шла на несколько шагов позади них, что-то еле мурлыча себе под нос. Теперь ОНА могла хорошо рассмотреть встретившегося ИМ человека. Около сорока лет, темные глаза, большой нос, залысины, но великолепное обаяние и милая улыбка; кто бы это ни был, он располагал к себе…
ОНА перевела взгляд на НЕГО. ЕМУ очень шла шляпа, хотя одновременно весело контрастировала с ЕГО мимикой.
"Загадочный босяк", - улыбнулась ОНА себе в мыслях. "Хорошенькое сочетание".
- Совсем забыл, мне же надо встретить одного человека, - через некоторое время донесся до НЕЕ голос Маилтура. – В семь сорок. До скорой встречи, - он подмигнул ЕЙ, улыбнулся и поспешил на другой "этаж".

- У тебя много знакомых в мирах? – спросила ОНА.
- Нет. Около десяти, наверное, - на миг задумавшись, ответил ОН. – Вот у Маилтура побольше… Его положение обязывает…
- И все такие улыбчивые и обаятельные?
- Все! И даже еще улыбчивее. Впрочем, я вполне могу познакомить тебя с кем-нибудь.
- Буду рада. А что это за язык, на котором вы говорите?
- Прости, я забыл, что ты пока не понимаешь его… Пока. Это язык Лестницы, единый для всех "этажей". Ты будешь знать его через несколько дней.
- Расскажи мне про Лестницу… Пожалуйста.
- Хм… Не много людей может открыть к ней дверь, а большинству это попросту не нужно. Но есть и такие, кому не подходит их “родной” мир. Такие, как ты и я. И тогда они вынуждены ступить на эти плиты, чтобы найти нужный "этаж". Те десять человек, с которыми я здесь знаком, нашли. А у меня пока не получается. А Маилтуру вообще, по-моему, все миры подходят. Снаружи дверь можно открыть только в определенное время. Когда в воздухе появляется золотистая дымка рассвета или заката, нужно повернуться на восток и пройти пятьсот двенадцать шагов. Только, умоляю, не спрашивай меня, почему именно столько. Не знаю. Хотя интересно, почему у Лестницы такие странные прибабахи, - ОН улыбнулся. – Так… А остановившись, надо спеть несколько нот и постучать два раза в появившуюся дверь.  Кажется, все… Нет, вру. С Лестницы выйти гораздо проще: любая песня в любое время открывает ближайшие двери. Если хочешь найти кого-то определенного, то нужно расслышать его голос и открывать дверь на его "этаже". Только дело это, увы, очень сложное, особенно, если этот самый кто-то поет тихо… Поможешь найти мой мир? Если бы я только знал, какой подойдет.
- Тебе идет черный цвет и осень, - слегка покраснев, улыбнулась ОНА.
- Тебе тоже, – улыбнулся в ответ ОН.
- А еще мне идут шляпы, - ОНА сдернула с ЕГО головы убор и помчалась по ступеням.
Теперь настала ЕГО очередь бежать, со смехом в голосе крича, что же ОН с НЕЙ сделает, после того, как догонит и отберет обратно шляпу, начиная от простого надирания ушей до заставления в течение пяти часов петь гаммы у всех на виду.
"Прыг-скок, их догнать спешат… Прыг-скок, с пятки на носок… Боже мой, а это из какого мира привязалось?" – думал ОН, перепрыгивая через плиты.
Минуты через три ОН догнал ЕЕ, повалил на ступени, отобрал слегка помятую шляпу и, осведомившись сначала, не ушиблась ли ОНА, надел ЕЙ на голову многострадальный убор.
ОНА догадывалась, что поймать ОН мог ЕЕ и чуть раньше, но, видимо, хотел, чтобы ОНА добралась до нужного ЕМУ "этажа".
- А шляпа тебе правда идет, - серьезно сказал ОН. – Откроешь дверь?
ОНА отвела глаза. ОН усмехнулся и исполнил несколько строк…

С неба неестественного ультрамаринового оттенка щурилось чересчур яркое солнце, пестрая земля напоминала густую смачную живопись маслом или, на худой конец, неразбавленной гуашью. Посреди поляны, на которой открылась дверь, сверкало идеально круглое озеро.
- Нравится мне этот мир, - в звенящей тишине ЕГО голос звучал почему-то приглушенно.
- А мне нет… Как будто кому-то первый раз попали в руки кисти и краски… И циркуль, - добавила ОНА, взглянув на озеро. Но стоило ЕЙ представить, каким бы ОНА хотела его видеть…
- Потому и нравится, - хохотнул ОН, наблюдая за тем, как водоем меняет форму и обрастает ряской и камышами. – Тут можно изменять то, что здесь находится, а мне бы хотелось переодеться.
Отойдя от НЕЕ немного, ОН быстро сообразил себе черную кофту с капюшоном и темно-синие джинсы, как вдруг услышал ЕЕ детский смех. ОН осторожно оглянулся; на НЕЙ было длинное темно-фиалковое платье с черным корсетом.
- Я нечаянно, - сконфуженно произнесла ОНА. – Сейчас перефантазирую…
- Нет, подожди, - ОН на секунду задумался и создал себе черную строгую рубашку и брюки, а заодно позволил воображению сотворить из неприятно звенящей тишины музыку и немного смягчить окружающие краски.
ОНА стояла как громом пораженная и красная до кончиков ушей, когда ОН протянул ЕЙ руку, приглашая на танец…
Кружась с НИМ в паре, ОНА с сожалением думала, что краснеть уже некуда.
- Я забыл придумать ботинки, - улыбнулся ОН.
ОНА бросила взгляд на его босые ноги и нафантазировала вместо колючей травы песок…
- Если тебе так нравится этот мир, так почему бы не остаться здесь? – спросила ОНА.
- Сама подумай, а если тебе опять придет в голову нарисовать мне рога и ноги пятьдесят второго размера.
ОНА саркастически усмехнулась и снова глянула на ЕГО голые ступни.
- Знаешь, а у меня и в мыслях не было…
ЕГО ноги немедленно “обросли” туфлями…

Наконец музыка стала замолкать, пока не погасла совсем; на этот раз ОНА решила не вспоминать иллюстрации из книг со сказками и сотворила темно-серую рубашку на шнуровке, тонкую черную куртку, укороченные черные брюки и ботинки и, конечно, захватила ЕГО шляпу.
Облачившись обратно в джинсы и кофту с капюшоном, ОН наблюдал, как ЕЕ меховой рюкзачок стал сначала этюдником, а затем опять рюкзаком, только кожаным.
- А можно теперь мне посчитать шаги?
- В этом нет необходимости: я не закрывал дверь…

ОНИ остановились через несколько пролетов.
- Слышишь?
ОНА пожала плечами, даже не зная, что именно должна услышать.
- Высокий голос поет что-то, кажется, про Беловежскую пущу. Во всяком случае, обычно этой песней он открывал двери, - подсказал ОН. – Ты скоро научишься выделять нужный голос. 

Море… легкой рябью достающее до горизонта, дотянувшееся волнами до неба янтарного цвета. Тяжелые золотистые облака, отражающиеся в перламутровой прохладной воде, округлые камни, будто вылепленные из воска, высоченные деревья с бронзовой корой и резными листьями цвета заходящего солнца. Легкий запах скошенной травы и стрекотание кузнечиков, теплый ветер и медовый привкус во рту…
Может быть, зная язык Лестницы, ОНА смогла бы описать свои ощущения. Единственное, в чем ОНА была уверена, так это в непреодолимом желании достать акварельные краски и альбом…
За поворотом скалы, на уступе, находилось несколько домиков с витражными небольшими окошками из золотистого и дымчато-бронзового стекла. ОН быстрым шагом направился к дальнему, но на пороге ИХ нагнал человек, к которому, видимо, и собирался зайти ОН.
- Какими судьбами! Нечасто увидишь тебя под янтарным небом. О, Аве Мария! Pardon-moi, забыл представиться. Альтино.
Милый лысый человек с зелеными глазами и жутко заразительной улыбкой, одетый в темные брюки и цветастую рубашку с коротким рукавом. Веселый и необычный Альтино. Хотя, могли бы быть у НЕГО "обычные" знакомые?
Дом был под стать хозяину: не очень большой, но чрезвычайно уютный и светлый. Деревянные стены и пол, овальный стол посреди комнаты, несколько стульев, на одном из которых висел желтый жилет. Но что немного выбивалось из интерьера – красное боа на подоконнике и трость на вешалке…
Шутки, апельсиновое мороженое и просто хорошая компания заставили быстро пробежать время.
Ночное небо здесь было насыщенного терракотового оттенка, а спящие облака – медного. А созвездия… Боже, ОНА никогда не видела таких созвездий. Да, здесь присутствовали привычные ЕЙ Кассиопея и Орион, но также ОНА разглядела и какие-то звездные цветы, а одно точно напоминало стрекозу с прозрачными янтарными крыльями.
Акварель оттенка "сиенна" причудливыми узорами расплывалась по поверхности воды в стакане. Кисть, давно знакомая с умброй, краплаком, охрой быстрыми движениями делилась цветом с рифленой бумагой, на которой уже появились образы окружающей природы.
- In the lamplight the withered leaves collect at my feet and the wind begins to moan, - еле слышно напевала ОНА, выписывая переливы цвета на небесах, как вдруг услышала за спиной необычно высокий и красивый голос:
- Memory, all alone in the moonlight I can dream of the old days…
"Если ЕГО друзья все так поют, в чем я не сомневаюсь, то я точно больше никогда петь не буду", - подумала ОНА, резко замолчав и покраснев.
- Хорошая песня, - улыбнулся наблюдавший за НЕЙ Альтино.
- На Лестнице где-то подхватила…
- Ты прекрасно рисуешь, - признался он и, наклонившись к НЕЙ, шепотом добавил. – А ЕГО портрет вообще отпад… 

Золотистая дымка рассвета, пятьсот двенадцать шагов, два прекрасных противоположных мужских голоса, два глухих удара о гладкий металл, Лестница и другой мир, чем-то напоминающий тот, откуда ОНА родом…
Стремительные холодные капли звонко стучали по асфальту, по черепичным крышам, по воде, перекатывались по резным перилам многочисленных мостов, барабанили по зонтам прохожих…
"Now laughing friends deride tears I cannot hide", - будто доносился свысокачей-то голос.
- Плачущая Венеция, - чуть слышно прошептала ОНА.
Мосты, лесенки, набережные, бледно-зеленое небо, изредка проглядывающее сквозь изумрудные тучи и стук, стук, стук тяжелых капель: все смешалось в беге босиком по лужам, а ОН все тянул и тянул ЕЕ за руку, пробегая по мостам, лесенкам, набережным…
Промокшие до нитки, ОНИ обсыхали в гостях у Евтулина, любезно предоставившего ИМ полотенца и горячий чай.
Евтулин чем-то неуловимо смахивал на НЕГО – такая же бородка и усы, такие же квадратные очки, но большие залысины в сочетании с достаточно длинными вьющимися волосами, коричневый свитер и брюки, и невероятно звонкий тенор.
"Альфред из "Травиаты", - мелькнула у НЕЕ мысль, хотя ОНА никогда не была в опере. – "Какие познания дарит Лестница! Интересно, что еще нового я узнаю, гуляя по ней… Может, наконец, чуть лучше стану разбираться в музыке."

И ОНИ гуляли по ней, в десятый, двадцатый, сотый раз наступая на одни и те же ступени… ОН, как и обещал, познакомил ЕЕ со своими друзьями: элегантным Лексом, человеком по имени Аркей, у которого слегка косил левый глаз и который угощал ИХ солянкой из осетрины, Легом, у которого были длинные светлые волосы, бордовый камзол с серыми лацканами и багряная рута в петлице, Боригором и Изве, Лентином, который, по словам Маилтура, был когда-то Фаустом. ОНИ смеялись над озорными цыганскими "нананинайна" Евтулина, подпевали Боригору в песне про огневые глаза, слушали, как Альтино поет: "Yesh ‘isha gdola me-ha-khayim" (или что-то в этом роде)…
ОНА не без радости замечала, что забывает мир, из которого пришла, ведь он действительно был ЕЙ чужим. ОНА начала понимать язык Лестницы и удостоверилась в правдивости ЕГО слов об улыбчивых и обаятельных. ОНА знала, что существует мир, который подойдет всем десятерым, и мечтала найти его. А еще ЕЙ безумно нравилось слушать, как ОН тихо поет своим низким голосом песню о красавице на французском языке (во всяком случае, ЕЙ казалось, что именно так назывался этот язык в ЕЕ "родном мире").
А ОН… просто ушел в другую осень, наконец найдя СВОЙ МИР.

И ОНА продолжает искать ЕГО, чтобы вернуть ЕМУ серо-сиреневый платок и, может быть, шляпу, ведь у НЕЕ пока так и не получилось выделить из множества голосов на Лестнице ЕГО бас-профундо. Но обязательно получится…