Михаил Турецкий: Для нас петь, что для вас – дышать! 

23 октября нашу студию посетил Михаил Турецкий, руководитель «Хора Турецкого», одного из лучших мужских хоров мира, в репертуаре которого – арии из бродвейских мюзиклов, песни на иврите, французском, итальянском языках, советская эстрада, русский и украинский фольклор, одесский шансон. Гостя встречали С.Лемешев и Марина Александрова.

С.Лемешев: Сегодня у нас в студии гость – руководитель «Хора Турецкого», Михаил – собственно – Турецкий. Здравствуйте.

М.Турецкий: Здравствуйте.

М.Александрова: Руководитель, основатель, Заслуженный артист России.

С.Лемешев: Уважаемые сибиряки, если есть вопросы, то задавайте. Телефон прямого эфира включён, заходите к нам на сайт www.kuzbassfm.ru.

М.Александрова: Михаил, тур юбилейный: 15 лет коллективу. Какая часть гастрольного тура уже пройдена? Это начало или уже близится…

М.Турецкий: Нет. У нас середина тура. Мы начали 21 сентября своё турне с благотворительного концерта для моряков Северного флота на авианесущем крейсере «Адмирал Кузнецов». Это самый крупный, наверное, корабль у нас во флоте. И там, на палубе, на открытом воздухе, без микрофонов для огромного количества моряков сделали шикарный концерт. Вовлекли людей в свою песенную стихию. С капитаном спели «Капитан, улыбнитесь», «Yellow submarine» и всё, что знали на морскую тематику. И дальше пошло: Мурманск, Калининград, три концерта в Санкт-Петербурге, в центрально-чернозёмной части России пять концертов, из Питера улетели чартерным самолётом на Дальний Восток. И вот оттуда у нас началась уже серьёзная история: Хабаровск, два концерта во Владивостоке, два в Петропавловске-Камчатском, Якутск, Ангарск, Красноярск. Сегодня в Кемерове. Вот это как раз середина. Мы отработали уже 24 концерта.

С.Лемешев: В России редко можно услышать о таких грандиозных проектах, как ваше турне: десятки городов…

М.Турецкий: У нас будет 54 концерта.

С.Лемешев: Какова основная идея этого проекта? Это же не только меркантильные интересы…

М.Турецкий: Понимаете, у нас есть шикарная программа, и мы решили с размахом отметить наш юбилей, поскольку мы любим своих поклонников, трепетно к ним относимся и хотели бы сделать для них большой праздник. Мы догадываемся, что не всем из регионов просто оказаться в Венеции, на Бродвее, в Петербурге XIX века, ещё в каких-то экзотических местах. И мы через музыку, через экраны, через шоу, через технологии, через музыкальные примеры и подходы решили привезти всё это в регионы. И знаете, это имеет совершенно сногсшибательный эффект. Объяснить на словах даже сложно. Даже не ожидали, какой сумасшедший резонанс эти концерты имеют. И чем больше… усталость – не усталость… до концерта… В момент концерта начинается цепная реакция, такой энергообмен: люди отдают сумасшедшее тепло своё – мы как в последний раз работаем в каждом городе. И в результате, проект становится всё крепче и крепче, сильнее и сильнее, концерты всё лучше и лучше проходят.

М.Александрова: Поклонники тоже трепетно относятся к «Хору Турецкого», но так как-то случилось, что заблистал в России хор уже после Канады и Америки. А кто стал своего рода первооткрывателем коллектива в России? Вот первый такой шумный успех?

М.Турецкий: Мы изначально были элитным искусством. У нас всегда в России с классикой особо не дружил никто – все любили демократичные вещи: «девчоночки-девчонки – короткие юбчонки, короткие юбчонки – девчоночки-девчонки» или «я иду по лужам и мне никто не нужен, мне никто не нужен – я иду по лужам». Такие простые модели искусства очень популярны. А что-то более серьёзное, как правило, для телевидения – не формат и значит, для узкого круга элиты. Поэтому мы долгое время блуждали по миру. О чём я не могу сказать с большим сожалением, что мы сейчас реже там бываем, потому что мы обожаем и Америку, и Европу. Мы многому там научились, мы “просидели” на Бродвее, мы подсмотрели всю технологию, всю историю, все составляющие и шоу-бизнеса, и искусства, то, чем богаты и Голливуд, и Бродвей. И на самом деле, это была замечательная школа. А дальше, начиная где-то с 96 года, когда мы познакомились с Иосифом Кобзоном, мы начали с ним ездить по России в составе его большого проекта. Его тур назывался «Прощальный тур». И Россия тогда и узнала о нас. Дальше мы получили статус государственного коллектива и поняли, что здесь есть Россия, которая очень сильно меняется в лучшую сторону. И мы как люди, которые ездим по всем регионам, это замечаем. Наверное, ни один депутат Государственной Думы, ни один политик не видит то, что видим мы. А мы видим колоссальные позитивные перемены всей нашей страны в лучшую сторону. Наиболее приятно то, что люди подтянулись к другому продукту. Людей перестали интересовать столовые, все захотели в рестораны. Даже "новые русские" уже не хотят для своих детей той же судьбы, они их отправляют учиться и говорят: «Не надо повторять путь папы, давай-ка ты стань другим, иди учись, будь человеком». Люди потянулись к светлому. И в этом плане, и у нас явные перемены к лучшему – очень расширилась аудитория.

С.Лемешев: А кому пришла идея объединить в концерте музыку академическую и современную?

М.Турецкий: Вы знаете, я создатель этого проекта и все идеи, которые вы видите на сцене, принадлежат мне. Я подтягиваю "консалтинг" некий – специалистов, которые могут мне помочь сделать правильные аранжировки, сделать сценографию – я нанимаю хореографа, я могу пригласить какого-то режиссёра поставить тот или иной номер. Ведь это не хор в чистом виде, как его привыкли видеть люди: стоят певцы в смокингах и смотрят в ноты. У нас десять активных актёров с коллекционными голосами, которые всё время играют какой-то образ. Для этого нужны и стилисты, и сценографы, и хореографы, постановщики, режиссёры. Я по профессии дирижер-хоровик. По ходу я приобрёл ещё одну профессию, которая называется продюсер. И, конечно, я шоумен: веду программы, осуществляю интерактив между залом и артистами. Ну, и сам пою, естественно.

С.Лемешев: А не страшно было экспериментировать?

М.Турецкий: Экспериментировать всегда страшно. Ведь намного проще идти по накатанному пути. Существуют уже изобретённые формы – велосипед уже изобретён. У него два колеса. И на нём можно ездить. Но, это уже не "ноу-хау". Можно рискнуть и придумать что-то новое. И если вдруг ты попал (имеется в виду, что не попал – "попал", а попал в цель, угадал), тебе повезло, в этом случае ты попадаешь в рамки уже эксклюзивного искусства, и у тебя нет конкурентов. Поэтому риск всегда оправдан. Цель оправдывает средства, как говорил Иосиф Виссарионович Сталин. А победителей не судят.

М.Александрова: Десять голосов – это определено диапазонами или так совпало? И может ли их завтра стать двенадцать?

М.Турецкий: Вы знаете, очень сложно сказать, что такое творческий коллектив, и как он складывается. Нужен ли был пятый участник группе «Beatles»? Как вы думаете? Нужно ли пятое колесо в телеге? Может быть и нужно, но… смотря какая дорога будет. Пока же четырьмя колёсами телега обходится. Тот объём музыкального материала, который у нас есть, и то направление, в котором мы работаем, оно нуждается как раз в том, чтобы было десять разных мужских голосов. Не одиннадцать, не двенадцать, желательно не восемь, а именно десять. Потому, что десять голосов, начиная от редчайшего в бывшем Советском Союзе высочайшего голоса – "тенора-альтино", до супер-баса – "баса профундо", включая пять сочнейших теноров (два из них оперных, два из них роковых), два баритона – один "а-ля классика Хворостовский", другой "а-ля шансон французский с хрипотцой", "бездонный бас", который поёт русские песни… То есть, у нас есть набор голосов, которым мы всю мировую музыкальную картину можем спеть. Мужскими голосами. А дальше уже будут вариации одного и того же. У нас есть уже один "профундо", нам второго уже не надо. У нас есть два оперных тенора, нам третий не обязателен. Можно, конечно, и двадцать человек поставить, но, опять же, сцена не предполагает такого количества народа. Десять человек – оптимальная формула, и она уже найдена. Другое дело, что можно создать скамейку запасных.

М.Александрова: Мне почему-то кажется, что не только уникальными музыкальными способностями нужно обладать, чтобы в «Хоре Турецкого» петь, но наверное, ещё надо быть фанатиком. Говорят, вы диктатор.

М.Турецкий: Ну, это надо с народом моим поговорить. Они с 91, с 93 года со мной. Да, диктатура есть определённая. Людей надо держать в руках. Потому, что у нас непростое общество. Оно такое "ломучее". Долгое время жило в состоянии эксперимента, в тяжёлом стоянии эксперимента над личностью. Поэтому ханжество, корысть и страх долгое время владели душами народа. И люди на уровне страха иногда лучше понимали. Они должны понимать, что нельзя распускаться, что на трассе сухой закон, что, когда приходишь в ресторан, не надо наедаться так, чтобы пузо росло, ведь тебе на сцене еще работать. Чтобы голос здорово звучал, нужно быть умеренным. Нельзя курить. Без диктатуры невозможно сделать серьёзный творческий проект. У нас потому и коллектив так звучит, что в мире у него нет аналогов. В мире есть профсоюз везде, и он не даст по десять часов репетировать, а я захочу, и буду репетировать десять часов, если чувствую, что это надо.

М.Александрова: И тем не менее, каждая личность яркая, в роли громоотвода есть кто-то?

М.Турецкий: Да нет грома никакого! Шикарная атмосфера у нас.

М.Александрова: А пошутить, разыграть?

М.Турецкий: Прекрасно! Пожалуйста! Работает всё это. Это кажущаяся сложность и строгость. Люди верят. Они увидели, что их “вывели”. Как Моисей водил сорок лет свой народ и вывел его из рабства. Они и забыли это рабство – люди совсем другие. Наши тоже стали совсем другие. Они - "западные". Они блестяще работают. Ответственные. Вообще, мне повезло с командой. Вот спрашивают: «Где наши?» Команда воспитана была. Это раз. А второе – на небесах создана была такая команда.

С.Лемешев: Вы используете современные аранжировки. А существует мнение, что исполнение арий под такие аранжировки способствует не популяризации, а профанации. Ваше мнение? Говоря вашими словами, вы используете современную метро-ритмику. Это не мешает восприятию? Ведь арии нужно слушать, а не танцевать под них.

М.Турецкий: Какая-то крайность в вопросе. Это же не ремикс, не "дискач". Но когда музыка Чайковского в XXI веке звучит вместе с R'n'B, то она очень органична. Именно в соответствии с духом времени. Голоса же никуда не делись. Голоса как пели, так и поют кантилену (кантилена – плавная, певучая мелодия – прим. ред.), а вот ритмообразующая составляющая музыки, ритм, ритм-секция, она стала другая. Потому, что эти арии оперные мы не поём в атмосфере оперного театра, а поём на эстраде. На эстраде недостаточно бывает декораций. А в опере, если должен быть фонарь XIX века, то он и есть XIX века. И люди, когда приходят в оперу, то знают, что три часа будут погружены в ту самую эпоху. У нас такого количества времени нет. У нас надо всё успеть за полторы минуты. Ввести в образ людей, и дальше им дать лучший дайджест из музыкальных примеров. Например, Чайковского по Пушкину «Евгений Онегин», «Пиковая дама» - за 12 минут все лучшие фрагменты спеть в едином попурри. У нас такой формат, и он приветствуется людьми. Снобы музыкальные могут нас упрекнуть, например, сказав: «Ну, что это вы такое делаете?» Но, опять же, упрекнуть нас можно, но придраться сложно, потому что мы все семнадцать лет учились, и у нас голоса такого уровня, которые поют эти арии. Такие, которые с удовольствием и «Большой театр» принял бы, и «Метрополитен опера». Многие наши люди стажировались в Европе. Поэтому мы не боимся этих экспериментов. Естественно, что, в отношении любого серьезного, большого дела возможна какая-то критика. Конструктивная. Я очень люблю, когда критикуют. Потому, что можно что-то взять из этого, понять мнение, которое существует. Потому, что, когда только похвала идёт в таком количестве, человек начинает тупеть, и ему кажется: «О, насколько всё хорошо!». Он перестаёт бороться за жизнь, начинает задаваться и упиваться собой. Вот, как Леонид Ильич Брежнев, который вешал цацки на себя и купался во всей этой мишуре, которую ему искусственно создавали – не единожды Герой Советского Союза в мирное время. Вот тоже – фарс излишний в истории.

М.Александрова: Похоже, что нет уже таких произведений, которые недоступны были бы вашему коллективу. Вроде как, всё можете спеть. А есть такие произведения, за которые сознательно никогда не берётесь, и в репертуаре они не появятся? Ведь, как выяснилось, ту же «Мурку», оказывается, можно подать совершенно в другом виде, в другом стиле.

М.Турецкий: Да нет закрытых или запрещённых тем. Вот там, где есть желание поэкспериментировать иногда и то, что привлекает с точки зрения музыки, то мы и берём в репертуар. Я даже сейчас и не знаю. Это надо в каждом конкретном случае смотреть. Бывает, например, специальный заказ. О чём-то просят люди, заказчик потенциальный, или телевидение. Да, иногда начинаешь что-то такое петь, что самому не очень интересно. Но всё равно найдём в аранжировке, в обработке свой какой-то интерес, сделаем, как говорит наш друг и режиссёр «Первого канала» Александр Ревзин. Есть такое понятие как «музыкальная банальность», но за счёт исполнителя эта «музыкальная банальность» становится художественным произведением. За счёт качества исполнения иногда можно вытянуть произведение, которое, в общем, и бездарно, и неинтересно. Какая-то пошлость, которая существует, нами исполняться не будет. А, если вы намекаете на то, что «Мурка» – блатная песня, то я скажу, что «Мурка» – это целая эпоха. И не случайно сидят интеллигентные люди в зале… во всех залах… Да вот, Санкт-Петербург – три аншлага, а вчера Томск – интеллигентнейший зал… я могу назвать любой город, и, если я с ними начну петь «Мурку», то все в зале знают слова и могут спеть. О чём это говорит? Народная песня! И это не дурновкусие, а наша жизнь. Зачем стесняться себя – ну, давайте, друзья, в присутствии начальников УВД области споём «Мурку» – и все поют.

М.Александрова: На ваших концертах настроение поднимается уже не только от высочайшего музыкального качества, но и от того, когда наблюдаешь, с каким удовольствием вы это делаете на сцене. Я знаю, что у вас есть, чуть ли не ежедневные, шестичасовые репетиции, и кайф такой же вы и на репетиции испытываете или это доля артистизма?

М.Турецкий: Вы знаете, есть такое понятие "кто на что учился". Иногда людям очень везёт: они учатся, а потом в этой же сфере и работают. Сначала они научились профессии, а потом в этой же сфере они остаются работать. Это, кстати, бывает редко. Люди заканчивают для родителей учебные заведения, не понимая, что это за ВУЗ, а потом жизнь их заставляет приобретать другую профессию. Нам повезло. Мы 17 лет учились, не думая о том, будем ли мы дальше работать в этом. Мы просто музыканты с детства. С юности, с 3-х или 5-тилетнего возраста стало понятно, что без музыки нет жизни никакой – ты всё время поёшь, всё время у тебя в голове музыка, всё время у тебя тяготения сумасшедшие, 24 часа в сутки слушаешь музыку в студенчестве. Дальше эта музыка становится частью твоей жизни, твоей работы. Я не очень понимаю профессиональных певцов, которые работают под фонограмму и лишают себя удовольствия петь. Мы называем свою программу «Рождённые петь», потому что петь для нас так же органично, как дышать для нормального человека. И мы любим то, чем мы занимаемся. Сильно любим. И от этого не устаём. Мало того, в это трудно поверить, но у меня есть масса свидетелей, уже после концерта мы можем пойти в клуб караоке, заплатить деньги и ещё там петь. Люди удивляются тому, что у нас три часа концерт, а мы ещё куда-то идём петь. А вот, не напелись, ещё хочется.

С.Лемешев: А как “хорошо забытое старое” действует на современные мозги? Я говорю о хоралах XVI века.

М.Турецкий: Вы знаете, это какие-то фрагменты. Иногда мы делаем связку, я специально это делаю, показывая, что магия и таинство романтической музыки «Beatles» заложены в любовные канты, хоралы XVI века, рождённые на "туманном Альбионе" именно в тот период времени. Это называется мадригал. Мы начинаем петь аутентичные мадригалы, а они незаметно переходят в музыку «Beatles», и люди видят, откуда "растут ноги". Я просто люблю на концертах не только развлекать, а ещё что-то показать, чему-то научить, заставить людей задуматься. У нас же народ приходит не только отдохнуть на концерт, а ещё что-то новое для себя узнать. Поэтому мы иногда любим через конферанс, через составление программы сделать некий экскурс в историю и показать, что, например, советская массовая песня или вся современная российская поп-культура зиждется на иудейских или еврейских религиозных песнях. Так сложилось в истории, что все советские композиторы у нас,… ну, большинство, ну, 70-80% были люди еврейской национальности, черпавшие своё творчество из иудейской духовной музыки. Так сложилось с этой страной, что лучшие композиторы: Исаак Дунаевский, Блантер, Баснер, Колмановский, Островский, Фрадкин, Фельцман лучшие песни создали. «Я люблю тебя, жизнь» – Колмановский, «Пусть всегда будет солнце» – Островский, «Катюша» – Блантер, «С чего начинается Родина» – Баснер. А Дунаевский – это же просто голливуд русский. А у Дунаевского отец был религиозный деятель, дед был - религиозный деятель. У всех этих композиторов корни… И, когда мы на концерте поём иудейскую молитву, которая потом переходит в «Русский вальс» Марка Фрадкина, а весь зал поёт, то люди понимают откуда "растут ноги". И люди потом будут рассказывать другим, что корни «Beatles», оказывается, в XVI веке, а еврейская молитва для субботнего богослужения – "молитва за мир", она пра-праматерь всех советских вальсов. Людям это интересно, поэтому у нас уживаются и хоралы, и религиозная музыка, и современная поп-культура в одном концерте. Это не мировой компот, дивертисмент, а это чётко "отруленая" идея большого-большого шоу, музыкальной программы, с которой мы знакомим зрителей. И им никогда не бывает скучно, потому что у нас всё очень разнообразно, но при этом всё очень логично.

С.Лемешев: Вы знаете, меня лично волнует вопрос образования. В смысле, что вы уделяете внимание на концертах просвещению. А насколько любым детям любых родителей необходимо музыкальное образование? Просто, я разговаривал с одним человек, ребёнок которого хорошо поёт, но тот не собирается отдавать своего ребёнка в музыкальную школу, потому что считает, что это не пригодится в дальнейшем.

М.Турецкий: Ну, из этого можно развернуть дискуссию. А насколько важно человеку знать пять языков или три, или один, ли вообще не знать никакого иностранного языка? Появление какого-то иностранного языка в жизни человека расширяет его кругозор. Это дополнительный менталитет, это развитие общего уровня образования. То же самое можно говорить, когда люди разбираются в живописи, в музыке. Музыка делает человека эмоциональное, делает его восприимчивей, утончённей, интуитивней, обогащает человеческую личность. Вот поэтому можно иногда учиться музыке не только для профессии, а просто для себя, чтобы быть более многообразной личностью. А, если ты чувствуешь, что ты "моцарт" или твои родители чувствуют, что в 4 года из тебя прут такие таланты, тогда нужно уделять музыке больше времени, чтобы стать профессионалом. Все музыкантами быть не могут, а для себя, для общего развития, всегда полезно несколько лет заниматься музыкой.

М.Александрова: Прежде, чем попрощаться, хочу попросить Вас оставить некий звуковой автограф для слушателей ещё одной нашей радиостанции – "Радио Кузбасса".

М.Турецкий: Дорогие друзья. Я желаю вам получать от жизни такое же удовольствие, какое получаем мы на сцене, когда поём для людей. Любите и слушайте музыку, смотрите друг другу в глаза, будьте счастливы. «Хор Турецкого» всегда с вами.  

Радио Кузбасс-FM

Назад в "Статьи"