Договариваться
об интервью с руководителем мужского камерного еврейского хора Михаилом
Турецким пришлось утром 11 сентября. Уже вечером в трубке мобильного
телефона Михаила кроме его голоса отчетливо слышался голос репортера
CNN, рядом со мной из телевизора раздавался тот же звук. Человечество
в эти минуты делилось на две части: тех, кто погибал, размахивая белым
платком из окон Всемирного торгового центра, и тех, кто наблюдал за
этим. Глупо было жалеть о несостоявшейся встрече, нарушенных планах...
Кому-то этот день нарушил планы на жизнь.
Способность
человеческой психики к регенерации развита не меньше, чем тело дождевого
червя, и уже на следующий день все стали думать о долларе, а журналисты
соревноваться в том, чей комментарий американской трагедии будет острее,
кто из нас окажется более удачливым охотником за знаменитостями. Наш
разговор с Михаилом Турецким тоже начался с американской темы, но
не потому, что "на злобу дня", а потому, что коллектив в
эти дни собирался на очередные гастроли в США.
-
Михаил, Вы много раз бывали в Америке. События, произошедшие там,
непосредственно коснулись Вас и коллектива?
-
Я оцениваю это как личную драму, я обожаю Нью-Йорк и вообще люблю
ценности западного мира. У нас сложились очень хорошие отношения с
американскими евреями, с американскими неевреями, мы свободно общаемся,
чувствуем их менталитет. Всемирный торговый центр производит совершенно
ошеломляющее впечатление. Я раз пять был там, на 110-м этаже оборудована
обзорная площадка, там есть все средства коммуникации, это лучшая
антенна в городе. Мне безумно жалко людей, которые погибли под обломками,
и сами здания - украшение архитектуры Нью-Йорка. У меня ощущение катастрофы,
обиды... Но надо философски относиться к этому. 6 миллионов евреев,
которые потеряли свою жизнь во времена Холокоста, 27 миллионов советских
людей, погибших в Великой Отечественной войне, сталинские репрессии
- это куда более болезненный удар по цивилизации, по человеческой
сути, по личности, по свободе. Американский теракт - это расплата
человечества за конфликтность, за излишнюю цивилизованность, за неумение
построить гибкую политику. Мне кажется, что американцы расслабились,
многое позволяют террористам, Ясеру Арафату потакают и при этом с
Израилем дружат, они не заняли четкую позицию отрицания террора. Но,
я думаю, американская нация быстро оправится от этого шока, они очень
сильные, просто были не готовы к этому. Американцы видят себя "on
the top of the world" - "на вершине мира", они считают,
что они неприкасаемые. Поначалу им было очень трудно осознать, что
такое с ними могло произойти, но они живут в нашем подлунном мире,
где все совершенно непредсказуемо.
-
Вы побывали во многих странах, я знаю, что несколько человек из хора
теперь живут в Германии, Израиле. Почему Вы здесь?
-Я
сейчас уже привык к мысли, что я - гражданин мира, не хочу быть привязанным
к Германии, США или Израилю, сегодня мне дали счастливую возможность
жить и работать в России. Чувствовать себя свободной творческой личностью,
ездить по всему миру, давать концерты и возвращаться домой. Россия,
Москва - это моя Родина. Родина - это там, где человек родился. Евреи
живут по всему миру. Мой отец из Белоруссии, воевал 5 лет, он участник
всего самого сложного, что было в этой стране, но сохранил и тело,
и дух, и мозги, он не уехал, по-прежнему радуется солнцу и жизни,
значит, эта территория благоприятна. Я смотрю на своего отца и не
рвусь на Запад, хочу быть там, где мне дают возможность трудиться.
Сегодня, слава Б-гу, Москва расположена к моему творческому проекту.
Там дальше видно будет, времена меняются, сегодня евреев любят, завтра,
может, на них опять начнутся гонения.
Многие
евреи уехали, а жизнь в стране не стала лучше. Люди бизнеса по всему
миру предпочитают иметь у себя на работе еврейские мозги, потому что
евреи умеют делать дело, у них неплохо работает голова. Бытовой и
государственный антисемитизм отошел на второй план, появились "лица
кавказской национальности", исламские террористы, чеченцы. Евреи
оказались своими, нормальными, не такими уж инакомыслящими, по сути
своей - русскими. Российские евреи - и пьющие, и гулящие, и развеселые,
и шебутные, и не такие уж расчетливые, не такие уж прагматичные, не
такие уж деловые - разные, но есть очень интересные, талантливые.
Евреи вносят в эту территорию элемент разнообразия, потому что если
бы в России жили только русские, им было бы скучно.
-
Я назову сейчас три знаменитых еврейских фамилии, которые упоминают
в связи с вашим хором: Кобзон, Березовский, Гусинский. Расскажите
о Вашем сотрудничестве.
-
Иосиф Давыдович Кобзон - это наш папа, который дал нам в этом государстве
стартовый бензин. Он вывел нас на сцену и сказал: "Эти ребята
в порядке, я за них ручаюсь, они должны работать". Что касается
Бориса Абрамовича, это было эпизодическое общение. В 95 -м нам было
очень трудно, нас здесь никто не поддерживал. Он нам примерно в течение
года помогал, обеспечивал, так скажем, минимальную жизнедеятельность.
Березовский - человек большой политики, мы потеряли его из виду и
больше не смогли войти с ним в контакт. Владимир Гусинский когда-то
был председателем Российского еврейского конгресса. На этапе, когда
интересы конгресса совпадали с нашими интересами, он оказывал нам
посильную помощь. Сейчас мы работаем сами по себе, под эгидой Комитета
по культуре правительства Москвы. Хотя сейчас рождается новый прогрессивный
Российский еврейский конгресс, там работают люди, не настолько оторванные
от реальности, как раньше, а чувствующие динамику российской политики,
российской жизни, настроенные интернационально, демократично. С новым
президентом РЕК Леонидом Борисовичем Невзлиным у нас складывается
позитивное сотрудничество. Конгресс сейчас в процессе становления,
это уже не просто вывеска, а серьезная организация, которая в рамках
демократических процессов, происходящих в обществе, будет рекламировать
еврейскую сторону жизни как часть общечеловеческих ценностей.
-
Хор - непосредственный участник этого процесса?
-Безусловно.
Потому что я понимаю, что все еврейское - не только для евреев, это
самое главное. Все лучшее еврейское надо подарить миру, как в свое
время Тора была подарена евреям, для того чтобы они этой Торой поделились
с миром. Все хорошее, что есть у евреев, должно быть достоянием общества,
это мое убеждение. Я однозначно против закрытости евреев, против их
обособленности. Я считаю, что евреи должны собираться в общины для
того, чтобы сохранить свою культуру, свое искусство, свою религию,
свою философию. А с лучшими достижениями всего этого мы должны знакомить
людей других национальностей.
-
Когда Вы почувствовали себя евреем?
-
Я чувствовал себя евреем с детства. Мне было 8 лет, когда наш сосед
по коммунальной квартире - семидесятилетний мужчина, коммунист, имеющий
орден Ленина бегал за мной по квартире и кричал: "Черт, жидовская
морда!", а я запирался от него в туалете. Вот тогда я почувствовал:
что-то не то. Это называется бытовой антисемитизм. На самом деле я
очень легко и непредвзято отношусь к этим вещам, видимо, они меня
не коснулись серьезно. Естественно, генетически чувствуешь свою принадлежность
к определенной группе людей, как-то... чуть-чуть иначе организованной.
Почувствовать себя настоящим евреем можно, только если ты родился
в религиозной семье и не в России или, может быть, в России, но до
революции. Родиться евреем после Октябрьской революции, например,
в 1962 году, как я это сделал, в Москве и чувствовать себя евреем
очень сложно, практически невозможно: еврейской школы нет, еврейской
общины нет, синагоги тоже. Мы просто понимали, что мы не такие как
все, но об этом не надо очень громко говорить.
-
Вы не стали религиозны за то время, что работаете при синагоге?
-
Нет, но я очень уважаю традицию. Тора была написана тысячелетия назад,
613 мицвот, которые существуют, у меня не получится соблюдать. У меня
есть свои "мицвот" - внутренний кодекс: это можно делать,
а это нельзя, потому что за это нужно будет отвечать, как бы своя
Тора внутри. У меня сегодня нет возможности точно следовать тому,
что было написано в древней книге жизни, но я занимаюсь таким богоугодным
делом, что могу не бояться предстать перед Всевышним.
-Вы
так трепетно говорили об отце, расскажите подробнее о Вашей семье.
-
Мои родители - простые люди, выходцы из Белоруссии. Папа - Борис Борисович
Эпштейн, как я уже говорил, ему - 88 лет.(Я поздний ребенок). Родители
познакомились за 11 месяцев до войны, папа привез маму из Белоруссии
в Москву. Тем самым спас ей жизнь, потому что когда немцы оказались
в Белоруссии, фашисты закопали живьем всех маминых родных - маму,
папу, бабушку, дедушку, брата, сестру. Поскольку все родственники
по маминой линии погибли, я ношу ее фамилию. Мои родители прожили
вместе 60 лет, уникальная семья - последние из могикан. Отец до сих
пор ходит зимой на каток, делает зарядку, поет, не задыхаясь, и вальсирует,
как молодой человек. Он не знает, что такое злоба, зависть, просто
не понимает, что это такое. "Я подсматриваю" за ним, за
его образом жизни, беру пример.
-
Когда Вам предложили создать хор, Вы сразу согласились, Вы изучали
до этого еврейскую духовную музыку?,
-
Самое важное в этой истории - это образование, а также темперамент,
творческая воля, личностные качества и потенциал, в профессии это
самое важное. Образование у меня очень хорошее, я окончил Московское
хоровое училище имени А.В.Свешникова, затем с отличием дирижерско-хоровой
факультет института имени Гнесиных, учился в аспирантуре, занимался
симфоническим дирижированием. Можно сказать, что я получил максимально
возможное для музыканта образование. Я очень благодарен системе музыкального
образования России, она у нас на очень высоком уровне и котируется
во всем мире. А дальше - генетика и изучение музыкальной культуры.
Появилось полное понимание процесса, как еврейская музыка комбинируется,
соприкасается с другой. Евреи, которые проживали на территории разных
стран, не только оказывали огромное влияние на культуру, в том числе
и музыку местных народов, но и сами впитывали все лучшее, что было
на той земле, где они жили. Вот из этого синтеза и взаимопроникновения
культур родился пласт, который мы называем еврейская музыка или еврейская
культура. Российские евреи пропитаны русской культурой. Музыканты
нашего коллектива через мозг и душу пропускают еврейские интонации,
мы их адаптируем, обрабатываем, делаем модными, доступными и понятными
всем народам. Моя глобальная задача - взять все лучшее в еврейской
музыке и поделиться со всем миром. Реквием Верди не только для итальянцев,
он для всех, музыка Баха тоже не для немцев, французский шансон и
Шарль Азнавур не принадлежат Франции или Армении. Азнавур, кстати,
поет песню "Идише мамэ", да так, что можно сойти с ума.
А мы поем французский шансон и всем нравится. Еврейский хор поет французские
песни, а почему нет? Все взаимосвязано. Джо Дассен тоже был евреем...
На еврейской музыке поднялся Бродвей, ее отголоски слышны в европейской
классике, еврейская музыка полностью определила развитие советской
массовой песни и попкультуры. Многие популярные песни, которые звучат
на нашей эстраде, имеют истоки в еврейской духовной музыке, одесской
классике. Иногда слушаешь еврейскую молитву и понимаешь, что это -
"Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат". И таких примеров
сколько угодно, я могу лекцию на эту тему прочитать.
Мы
начинали как хор духовной музыки, который обеспечивал в синагоге молитвы,
потом нам стало тесно, и мы "пошли в народ", на концертную
площадку. Потом стало тесно и в рамках классического хора, несмотря
на концерты в Большом зале консерватории. Мы стали делать разветвленные
проекты с элементами классики, эстрады, фрагментами попмузыки и джаза,
фольклора и хореографии. Нас не назовешь ни хором, ни вокально-инструментальным
ансамблем, ни опереттой, ни оперой, ни водевилем, ни мюзиклом...
-
Не пора ли переименовать "Хор Михаила Турецкого" в "Театр
Михаила Турецкого"?
-
Нет, мы и не театр, у театра есть свои законы. Мы пользуемся формулой,
у которой нет названия, это сочетание статики и пластики. Она новаторская,
поэтому сразу завоевывает зал, накаляет, волнует, заставляет плакать
и смеяться, радоваться и переживать.
Виктория Нартова,
sem40.ru
Источник
