Петь
в
микрофон
мы
научились
у
Кобзона
Однажды
скромный
молодой
дирижер
малоприметного
еврейского
хора
Миша
Турецкий
почувствовал,
что
так
дальше
петь
нельзя.
И
превратил
свой
коллектив
в
арт-группу
имени
себя.
Голосистые
мужчины
поставили
на
стиль
crossover,
то
бишь
адаптировали
популярную
классику
и
фолк
для
эстрадного
употребления.
Прием
сработал
изумительно.
На
концерты
«Хора
Турецкого»
народ
стал
ломиться,
как
на
шоу
поп-звезд.
Нынешней
весной
команда
наконец
выпустила
свой
первый
полноценный
альбом.
В
нем
два
CD
и
один
DVD.
Под
вывеской
«Великая
музыка»
здесь
соседствуют
«Мурка»
и
«Отче
наш»,
«Волшебная
флейта»
Моцарта
и
«Синий
туман»
Добрынина,
еврейская
литургия
«Ерушалаим»
и
«Широка
страна
моя
родная»...
Широту
взглядов
Михаила
Турецкого
измерял
обозреватель
«Известий»
Михаил
Марголис.
-
Ваша
группа
не
впервые
презентует
свои
проекты
в
клубе
московской
бизнес-политической элиты «Монолит». Заведение, можно сказать,
закрытое,
не
каждого
сюда
пускают.
Почему
вы
его
выбираете?
-
Я
когда-то
жил
здесь
неподалеку,
а
в
период
становления
нашей
группы
мы
здесь
нередко
выступали.
Здесь
мы
повстречали
многих
людей,
которые
идут
теперь
с
нами
по
жизни
рядом.
-
Что
это
за
люди?
-
Ну
зачем
перечислять?
-
Просто
любопытно.
-
Встречались
и
с
городской
администрацией,
и
с
выдающимися
юристами,
врачами,
бизнесменами.
Кстати,
в
этом
клубе
выступают
многие
элитные
звезды
—
не
поп-культуры, а именно искусства. Спиваков,
например,
Долина.
Я
ценю
атмосферу
этого
места,
тут
достаточно
приватно
и
элегантно.
Мы
не
ставили
задачу
обрести
здесь
нужные
связи,
все
само
собой
как-то
происходило.
Нас
начали
приглашать
на
частные
мероприятия
люди
высокого
уровня.
Но
настоящую
славу
приносят
нам
не
корпоративные
выступления,
хотя
мы
очень
востребованы
в
этом
смысле,
а
гастроли
по
бывшему
Союзу.
«Хор
Турецкого»
сейчас
легко
собирает
по
три
аншлага
в
Кремле
или
питерском
«Октябрьском»,
и
потом
нас
просят
назначить
дополнительные
концерты.
Мы
—
не
поп-культура,
не
шоу-бизнес.
Мы
в
большей
степени
элитное
искусство
с
вкраплением
развлекательных
номеров.
Даже
если
мы
поем
«Мурку»,
то
подходим
к
ней
своеобразно.
Для
нас
это
музыкальная
пародия.
-
Вы
действительно
считаете
«Хор
Турецкого»
высоким
искусством,
а
не
поп-проектом?
-
Мы
смешали
эстраду
с
классикой.
Стараемся
делать
качественную
эстраду.
Эстраду
на
консерваторском
уровне.
По-другому
нам
просто
неинтересно.
Даже
во
время
учебы
в
Гнесинке
мне
скучно
было
заниматься
только
классикой.
-
Верю
вам.
И
тем
не
менее
«Хор
Турецкого»
вы
создали,
потому
что
поняли:
если
продолжать
петь
исключительно
в
хоральных
синагогах
или
в
камерных
филармонических
залах,
то
презентовать
дорого
изданный
двойной
альбом
в
«Монолите»
вряд
ли
доведется.
И
ездить
в
большие
туры
с
аншлагами
в
Кремле
и
«Октябрьском»
тоже.
То
есть
вы
постарались
угадать
конъюнктуру
рынка
и
удачно
продаться?
-
Я
вообще
не
верил,
что
столь
удачное
развитие
событий,
какое
с
нами
произошло,
возможно.
Оно
само
так
«нарулилось».
Некоторые,
наоборот,
на
первых
порах
советовали
мне
не
экспериментировать,
считали,
что
мой
замысел
—
бред,
что
нужно
последовательно
заниматься
тем,
чем
и
раньше.
-
Не
секрет,
что
поворотным
моментом
в
карьере
«Хора
Турецкого»
стало
попадание
в
прощальный
тур
Иосифа
Кобзона.
Это
тоже
случайно
получилось?
-
В
90-х
годах
в
нашем
репертуаре
была
подборка
еврейских
песен.
Мы
знали,
что
Кобзон
делает
интернациональную
программу,
и
подумали,
что
в
блоке
еврейских
номеров
наш
коллектив
мог
бы
быть
ему
полезен.
В
тот
момент
мы
не
очень-то
понимали,
что
участие
в
туре
Кобзона
может
принести
нам
узнавание
в
народе.
-
К
Кобзону
ведь
нужно
еще
было
как-то
умело
«подъехать»?
-
Мы
пригласили
Иосифа
Давидовича
на
концерт,
посвященный
нашему
пятилетию,
в
Большой
зал
консерватории...
-
Мало
ли
куда
его
приглашают...
-
Наверное,
спросил
про
нас
у
кого-то,
ему
сказали:
«Да,
это
интересно».
Мы
тогда
уже
ездили
на
гастроли
в
Америку,
Англию,
Израиль.
Кобзон
пришел,
подарил
нам
букет,
и
как-то
стало
понятно,
что
ему
понравилось.
А
вот
дальше
я
упорно
и
трудно
пытался
до
него
достучаться.
Может
быть,
я
стучался
громче
других,
хотя
большую
часть
времени
в
тот
период
проводил
с
нашей
группой
в
Америке
и
у
меня
даже
не
было
мобильного
телефона.
Подбегал
к
таксофону,
покупал
карточки
и
пытался
дозвониться
ему
в
Россию.
В
конце
концов
договорился
о
встрече
в
его
офисе.
Он
меня
принял.
Я
пришел
с
демонстрационными
записями,
спел
и
за
него,
и
за
хор,
объяснил:
«Вот
здесь
вы,
здесь
мы,
вот
так
все
будет
выглядеть
в
программе...».
В
общем,
как-то
я
его
уговорил
взять
нас
в
тур,
и
этот
ход
имел
большой
успех.
Для
нас
участие
в
том
проекте
стало
отличной
школой.
Мы
тогда
фактически
научились
петь
в
микрофон.
До
этого
работали
в
основном
без
микрофонов.
-
Мне
кажется,
название
вашей
группы
не
случайно
возникло.
Не
«Великолепная
десятка»,
«Десять
соловьев»
или
«Компания
поющих
друзей»,
а
именно
«Хор
Турецкого»...
-
Мы
мучились
с
этим
названием.
Не
очень
хотелось
употреблять
слово
«хор»,
и
«Турецкого»
не
очень
хотелось.
Но
просто
не
нашли
другой
формы.
-
А
какие
были
варианты?
-
«Энергия
голосов»,
«10
певцов».
Когда
у
нас
было
больше
еврейского
в
репертуаре
—
«Москва
—
Иерусалим»,
«Группа
J»
и
т.п.
Но
все
казалось
каким-то
безликим.
-
Кто
все-таки
принял
окончательное
решение
и
сказал:
«Хор
Турецкого»
—
это
лучший
вариант»?
-
Мы
взяли
одну
девушку
в
состав.
Она
года
два
у
нас
работала,
потом
влюбилась
в
одного
из
участников
группы,
не
нашла
взаимности,
начала
мучиться
и
ушла
из
коллектива.
Вот
она-то
и
сказала
однажды,
что
надо
называться
арт-группа «Хор Турецкого». Так что
клянусь,
это
не
моя
идея.
-
Вообще-то
я
к
тому
веду,
что
в
«Хоре
Турецкого»,
видимо,
строго
выстроена
иерархия.
Вы
—
главный,
и
с
вами
лучше
не
спорить?
-
Буду
очень
рад,
если
кто-то
в
коллективе
примет
решение,
не
обращаясь
ко
мне,
и
жизнь
покажет,
что
это
решение
правильное.
Но
случаются
ситуации,
когда
группа
попадает
в
тупик,
приходит
ко
мне
и
просит
принять
решение.
А
спорить
со
мной,
разумеется,
можно.
Я
же
не
идиот,
не
самодур.
-
У
вас
спортивный
вид,
чувствуется,
что
следите
за
своей
формой.
Хотя,
наверное,
в
мужском-то
коллективе
после
очередного
концерта
хочется
расслабиться,
выпить
водочки-коньячку.
Или
в
«Хоре
Турецкого»
такое
исключено?
-
Я
не
слежу
пристально,
что
делают
участники
коллектива
после
концертов,
но
в
принципе
у
нас
сухой
закон,
и
за
его
нарушение
предусмотрены
серьезные
штрафы.
Люди
работают
за
деньги
и
должны
нести
ответственность
за
свои
поступки.
-
Вас
не
любят,
наверное.
Слушаются,
но
не
любят?
-
У
нас
многие
разделяют
мою
точку
зрения.
-
У
вас
есть
друзья
в
«Хоре...»
или
только
коллеги,
партнеры?
-
В
основном
коллеги.
Но
у
нас
хорошие
отношения.
-
На
гастролях
вы
живете
в
номере
один?
-
Естественно.
А
вы
хотите,
чтобы
я
с
кем-то
из
группы
жил?
-
Не
имел
в
виду
ничего
двусмысленного...
-
Я
живу
один.
Да
у
нас
все
живут
теперь
в
одноместных
номерах.
По
двое
мы
расселялись
в
период
нашей
бедности.
-
Она
же,
бедность,
видимо,
мешала
вам
и
полновесный
альбом
выпустить
раньше?
-
Я
чего-то
все
ждал
—
когда
у
нас
появится
время,
деньги,
мы
поедем
в
Лондон
или
в
Америку
и
запишем
пластинку.
А
выпустить
альбом
хотелось.
И
вот
он
вышел.
Он
должен
был
бы
появиться
года
3—4
назад.
Но,
с
другой
стороны,
лучше
поздно,
чем
никогда.
-
Логично.
В
завершение
разговора
—
вам
приходилось
попадать
в
какие-то
комичные
ситуации
в
связи
с
вашим
популярным
сериальным
следователем-однофамильцем?
-
Персонаж
этот
вымышленный,
но
я
был
в
шоке,
когда
открыл
книжку
и
прочитал
об
Александре
Борисовиче
Турецком.
Он
же
полный
тезка
моего
родного
брата.
Корни
фамилии,
доставшейся
нам
по
материнской
линии,
идут
из
Белоруссии,
а
еще
раньше,
видимо,
из
польского
городка
Турец.
Что
касается
приколов,
то
случаются
они
обычно
именно
с
моим
братом.
Особенно
когда
его
останавливают
гаишники,
и
он
им
официально
представляется
своим
полным
именем...
Михаил
Марголис,
Известия.Ру,
21
марта
2007
г.
Источник
