На
съемках одной телепрограммы,
в которой ведущими были известные пересмешники - «ОСП-ешники», Михаил
Шац спросил Михаила
Турецкого, заслуженного
артиста России, создателя
и художественного руководителя
Арт-группы «Хор Турецкого»:
«А правда ли, что ваш хор
поет «все, что движется?»
Телефонную книгу, например,
можете?». И, минуту посовещавшись,
десять музыкантов с листа,
на насколько голосов, спели
объявления о клиниках стоматологии в Москве. Со зрителями
от смеха случилась
истерика. Да и сами артисты
тоже веселились вовсю.
Сегодня
Михаил Турецкий
рассказывает о самых
запоминающихся эпизодах из
жизни коллектива.
Через
три дня после крушения домов
в Нью-Йорке у нас начинались
гастроли в США. Время – сложное,
но гастроли мы не отменили. Потому что должны быть там,
где мы нужны, где бывает трудно
– на то мы и артисты. И вот 6 утра, аэропорт Майами, откуда мы летим
в Торонто. У нас такое количество
аппаратуры, что нам сказали:
«Мы не можем пустить
вас на рейс, так как
не успеем проверить все ваши
ящики». А у нас вечером концерт
в Торонто! Нас ждут 2 400
человек. Ну просто беда! Что
делать? Мы видим, что работники
аэропорта нам явно не доверяют:
хор в 6 утра не выглядит хором!
Особенно в Майами,
когда
половина мужчин в шортах.
И мы начинам искать выход
из положения. И происходит
чудо - рождается спасительная
идея: споем сейчас гимн США!
В 6 утра , в аэропорту Майами!
И мы начинаем петь «God bless
America!». В несусветную рань!
Оперными голосами!
И так нам важно улететь,
что звук настолько энергетичный
и мощный, что он перебивает
весь шум аэропорта - и рычащие
ленты, которые перевозят чемоданы,
и голос диктора, и гомон людских
голосов. И через мгновения
буквально изо всех щелей аэропорта к нам начинают подтягиваться его работники и пассажиры – как на звук волшебной
дудочки. И видят: 10 мужчин
непонятного вида с небывалым
воодушевлением и качеством
поют гимн.
И когда мы заканчиваем,
разражается буря аплодисментов,
перерастающих в овацию! Как
на XXVII съезде КПСС.
И
после этого нам везде уже
была зеленая улица. Мы спокойно улетаем своим рейсом.
И с тех пор
знаем свою палочку-выручалочку
в Америке. Чуть что - «God
bless America!».
Шел
1991
год. Мы первый раз
едем в США . У всех - состояние
эйфории: еще бы - всего полтора года хору, а нас уже зовут в Америку
на гастроли! Тогда выезд заграницу,
а тем более в США, был событием незаурядным. Нам хотелось запечатлеть
этот
исторический момент
на память и мы решили спеть
в аэропорту, чтоб снять это
на камеру. В результате все
переросло в часовой
импровизированный концерт,
который нежданно-негаданно
помог нам найти себе импресарио!
Она летела из Москвы в Нью-Йорк
и, услышав нас, предложила
заняться организацией гастролей хора в Америке. Есть такая шутка про
сегодняшний шоу-бизнес: «Со
своим продюсером я познакомился
в душе…». А мы вот во время
своей творческой работы! Причем
произошло это в те годы, когда
мы начинали как сугубо
религиозный коллектив
– еврейский хор Московской
синагоги, но уже тогда мы
задумывались о светской карьере.
Потому что музыкальное образование,
полученное нами в Институте
Гнесиных и в Московской консерватории,
в узкие рамки одной культуры,
даже такой уникальной, замечательной,
интернациональной, как еврейская,
не упаковывается! В этих рамках
такому коллективу ( а нам
тогда было от 18 до 28 лет),
с таким-то темпераментом и
такими пожаром
в душе – в рамках одной
культуры было тесно. И мы
экспериментировали постоянно.
Что
делаем и до сих пор!
Красивого
звука недостаточно для счастья
У
нас
в коллективе, в основном,
- дирижеры-хоровики. Но, как
известно, у любого дирижера-хоровика должен быть голос,
а значит он получает и второе
образование – вокальное. В
результате у нас в хоре тот
редкий синтез, когда высочайшая
музыкальная эрудиция, культура
и профессионализм сочетаются
с хорошими певческими голосами.
Не в упрек вокалистам будь
сказано, но редкий вокалист
имеет такой широкий кругозор
и музыкальную подготовку,
как теоретик, пианист или
дирижер – в силу того, что
первые учатся музыке с детства,
а голос нередко обнаруживается
у взрослых людей, которые
никогда не занимались музыкой.
Отсюда и шутки музыкантов,
что
у вокалиста вместо
мозга - резонаторы для красивого
звука. А просто красивый звук
– этого недостаточно для счастья!
У быка тоже красивый звук,
но в нем нет интеллекта. В человеческом же голосе он обязателен,
как и
эмоции. Без них даже
при необыкновенной красоте
голоса трудно быть по-настоящему
интересным публике. Без них
певец – лишь инструмент. А
надо еще, чтобы был хорошо,
профессионально играющий на
нем! В нашем случае
- все умелые мастера.
Все – с высшим дирижерско-хоровым
образованием. И в этом наша
сила.
Если б были просто вокалисты – не было б такого коллектива.
У нас - такой полет фантазии,
многообразие жанров, стилей
и направлений, что нам никогда
не бывает скучно. И
тупика нет в природе – как
нет тупика в музыке. Музыка
беспредельна, бесконечна.
То,
что мы вместе в таком составе
- это судьба. Это как брак, который совершился на небесах,
хотя
инициаторами выступили
инвесторы из Северной Америки,
а фактическим создателем коллектива
явился я. Нашей задачей как хора московской синагоги было возродить
историческую традицию иудейского
храмового пения, которая до
Октябрьской революции существовала
на высоком уровне. И вот в
конце 80-х я собрал свое окружение
– с кем учился в Гнесинке,
работал и заразил их этой
идеей, которая со временем
переросла
из еврейского хора
в сегодняшнюю арт-группу.
Так
что наши корни - там,
в юности. Мы учились вместе с Михаилом Кузнецовым, обладателем редчайшего голоса - тенора-альтино.
Поклонники восторгаются сочетанием
его, по их выражению, бесовской внешности и ангельского голоса. Это действительно завораживает - такое сочетание несочетaeмого. Евгений Тулинов - тоже
из Гнесинки, и у нас он так
распелся, что сейчас у него просто сумасшедшей красоты тенор. С первых дней
в коллективе еще один гнесинец
–
Алекс Александров.
Валентин Суходолец – консерваторский
выпускник. У него есть опыт
работы в европейских оперных
театрах. Он прекрасно владеет
итальянским, английским.
Это нам помогает, когда
мы исполняем «международный»
репертуар – мировые хиты,
арии из мюзиклов, джазовые
композиции, которые вызывают
живой отклик у наших слушателей.
К слову, у каждого в коллективе
есть своя роль. Для явно эстрадного
уклона я нашел
в Минске Олега Бляхорчука,
который в этом – профи. Но
все мы - одной породы, одной
школы и разговариваем на одном
музыкальном языке.
Поэтому мне не надо долго
объяснять, что и как делать
- они все прекрасно
понимают меня с полуслова.
Не
надо думать, что у коллектива
всегда все было так гладко,
как у ракеты, которая летит
к цели. Наша ракета не всегда
летела, и были сложные периоды
непонимания, когда название
«еврейский хор» не находило
живого отклика, потому что
в этом имени
была заложена этническая
ограниченность, и для пиара
это было неправильно. Любой
национальный коллектив обрекает
себя на узкий круг слушателей
– представителей этой национальности
и истинных ценителей, любители
музыки, эстетов. Правда, чтобы выйти на широкую аудиторию, ограничивать
себя
лишь национальным репертуаром
нельзя. Но мы благодарны тому
периоду жизни коллектива -
это наша история, это время,
когда мы были захвачены
незнакомой красотой
и сумасшедшим потенциалом
этой музыки. А потом наступили
сложные времена, когда политические
силы, которые нас образовали,
потеряли к нам интерес, потому
что мы не хотели быть политическими
фигурами.
Просто у нас другое
горючее, мы едем только вперед,
а назад и в сторону – не хотим! Мы хотели быть творческим коллективом и только
творчество нас увлекало. И
тогда от нас отказались, понимая
нашу несговорчивость, которая
проявилась уже в 1991 году, на третьем году нашего существования. Драматический
момент был, когда мы приехали
в Америку, и там нас не приняли,
поотменяли все концерты. А
у нас
даже не было обратного
билета. Так нас решили проучить
за нашу несговорчивость. Помню,
сижу я на деревянном настиле
под Нью-Йорком, рядом - восьмилетняя
дочка, коллектив - в состоянии
подавленности и я должен принимать
какое-то решение -
что делать дальше,
где взять денег,
как улететь обратно? Грешен - я даже всплакнул при ребенке. Она спрашивает:
«Папа, что происходит? Почему
ты плачешь?». Да вот, отвечаю,
понимаешь, у меня нет ларька,
нет рынка,
нет нефтяной вышки.
У меня есть звуки, которые
я никак не могу продать. Не
хочу выглядеть коммерсантом,
но надо
на что-то есть и как-то
улететь отсюда… На что она
мне говорит: «Я не понимаю,
что ты так расстраиваешься?
- Ты же приносишь радость
людям, а это стоит намного
больше, чем
магазин или вышка!».
И это стало переломным моментом.
Я встал, собрался и принял
решение. Мы благополучно улетели
в Москву, но и там нас не
ждали. Ни кола, ни двора у
хора не было. И что толку,
что у нас такой уникальный
коллектив, который здорово поет?! Мы оказались никому не нужны.
И тогда мы
позвонили Борису Абрамовичу
Березовскому. Он поддержал
нас, за что мы ему очень благодарны, но потом начались выборы – и ему стало не до нас. Спасибо, Иосиф
Давидович Кобзон взял нас
в свой прощальный тур и таким
образом открыл хор бывшему
Союзу и Израилю. А потом
Кобзон обратил на нас
внимание Юрия Михайловича
Лужкова, благодаря чему мы
получили статус государственного
коллектива, что для нас очень
важно. Такова вкратце наша
история.
…С
ними пели Пласидо Доминго
и Хулио Иглесиас, Лайма Вайкуле
и Олег Газманов, Филипп Киркоров
и Николай Басков, Надежда
Кадышева и Борис Моисеев.
В совместных выступлениях
со звездами Арт-группа «Хор
Турецкого» ищет равноправного
партнерства. Это не бэк-вокалисты.
Это две модели, которые сочетаются и выдают новый, оригинальный
продукт. «У меня не было проблем
«затащить» звезду, то есть
уговорить ее спеть с нами,
- шутит Михаил. - Мы находим
свободную нишу, где звезда
могла бы работать, но для
этого ей нужен партнер. Эдакое
«парное катание», чтобы получить
новые ощущения. И я угадываю
в артистах это желание, «втаскиваю»
их в свое поле, что и нам,
и им, и зрителям приносит
радость. Мы и Аллу Борисовну
Пугачеву хотим привлечь сделать
что-нибудь совместно. Это
могучее человеческое и музыкантское
нутро. И моя давняя мечта
– это Шарль
Азнавур и Барбара Стрейзанд!
А что? Мне кажется, это дело
времени.
|
