Михаил Турецкий: Артист-бессребреник - это уродливый пережиток советских времен

Официальное название - арт-группа ХОР ТУРЕЦКОГО, хотя порой, по старой памяти, называют и Еврейским, и Мужским. Пятнадцать лет назад наш сегодняшний собеседник собрал его, будучи руководителем нескольких популярных ВИА и музыкальным директором Театра Юрия Шерлинга, как ансамбль, исполняющий духовные канты в стенах Большой Московской хоральной синагоги. И за эти годы сделал одним из самых популярных и востребованных вокальных коллективов страны, оставаясь при этом независимым от музыкальной моды и хит-парадов. Десять молодых мужчин, десять неповторимых голосовых тембров, десять индивидуальностей в едином творческом конгломерате и их бессменный руководитель! Новая программа, которую хор представит в Кремле, называется "Когда поют мужчины". Тем не менее, в ней примут полноценное участие две женщины звезды мирового уровня Глория Гейнор и Эмма Шаплин. О роли женщины в жизни мужчины-артиста, о еврейском вопросе и денежном аспекте перманентно улыбающийся Михаил Турецкий откровенно рассказывает корреспонденту "ВК".

Мимо кланов

- Для вашего хора идеально подходит определение "неформат"...

- Это точно - нас никак нельзя отнести к определенному музыкальному направлению или формату. При сложившихся на нашей эстраде и даже в оперных театрах отношениях, все, что выходит за рамки мейнстрима и привычных понятий, обречено на прозябание. Классическая музыка, составляющая львиную долю нашего репертуара, практически удалена с телевидения. А значит, ее вроде как и не существует. Каналы настроены так, чтобы заполнить себя лицами, которые хорошо узнаваемы. Что делать, таков наш мир. По крайней мере, в России. Кассовые концептуальные концерты по всему миру, дивертисмент, я бы сказал, - вот наш формат. И здесь мы уже не зависим от пристрастий кланов, заправляющих нашей культурой.

- Не очень-то вы жалуете шоу- бизнес...

- У нас взаимная неприязнь. Нас практически не показывают по ТВ, не крутят по радио, у нас нет видеоклипов. Мы сами не гонимся за хит-парадами и рейтингами, исполняем свою музыку и надеемся, что именно она нравится публике. Хор Турецкого ориентирован на крупные кассовые концерты: мы не работаем на корпоративных вечеринках, сборных концертах и фестивалях. Это наш принцип. Только сольный концерт в двух отделениях, в хорошем зале с идеальной акустикой, с собственным саунд-режиссером и живым симфоническим оркестром может передать нашу, э-э, логику. Цвет, декорации, атмосфера, костюмы...Это наша визитная карточка.

"Касса - хорошее слово"

- Кассовые концерты! Вы так открыто декларируете свою материальную заинтересованность?

- Деньги - важнейшая вещь. С тех пор как финикийцы их изобрели, человеческие отношения значительно упростились. (Напевает) Если есть в кармане мани-мани, значит, нет проблем... Артист-бессребреник -это уродливый пережиток советских времен, даже хуже - пример вопиющего ханжества, когда на якобы бесплатных выступлениях артисты зарабатывали на машины и дачи. Ни булочник, ни мясник не отдаст вам "за просто так" свою продукцию - почему так должен поступать музыкант? Или музыка менее дорогостоящая субстанция, чем замороженная курица? Мы все живем без спонсоров, и нам не помогут богатые дяди, как какой-нибудь симпатичной девочке, не вложит в нас денег за красоту души и тела. В нашей стране, к сожалению, людям таких профессий, как музыкант, врач, педагог, очень сложно обеспечить себе достойную жизнь. Всегда хотелось, чтобы при словах "я - музыкант" или "я - дирижер-хоровик" не было стыдно. Ты несешь людям какую-то радость, какие-то идеи, какую-то ностальгию К тому же, мы все - молодые симпатичные мужчины, и нам нужно много-много денег (смеется). Касса - хорошее слово, не нужно этого стесняться. Еще Михаил Светлов говорил - любимая поговорка: сумма прописью! Но вопрос гонораров лучше не поднимать, это конфиденциальная информация.

Кобзон и пятый пункт

- В названии вашего ансамбля присутствует слово "Еврейский". Насколько "пятый пункт" помогает или мешает в карьере?

- Мы создавали наш коллектив в 89-м, когда у народа, и тем более, у интеллигенции, резко возрос интерес к национальной культуре. В те годы горбачевской перестройки стали возрождаться русские православные музыкальные традиции, настоящие народные ансамбли и хоры. Появилась и начала пробивать дорогу на большую сцену аутентичная мусульманская музыка. Мне захотелось создать хор, исполняющий настоящую духовную еврейскую музыку. Не секрет, что она была в абсолютном загоне все семьдесят лет советской власти, семьдесят лет абсолютного молчания. Как, впрочем, и всякая другая духовная музыка. Именно с нее и начался наш хор. Мы держались за название, потому что с этого начинали. Но мы не стоим на месте, развиваемся, как любые нормальные честные артисты, и сегодня наша цель - донести до зрителя искусство разных культур и разных национальностей. Чисто еврейская музыка в нашем репертуаре занимает не более тридцати процентов.
Евреи всегда жили на территории разных государств, обогащая их народы своей культурой, и по максимуму заимствуя, впитывая их культурные традиции. А что касается пятого пункта, то цепляться за национальность - значит, серьезно себя ограничивать. Верность традициям -святое дело. Я еврейский человек. Но мне близка и понятна итальянская опера, американский джаз, испанское фламенко и французский шансон. Иосиф Давыдович Кобзон - тоже еврейский человек, но он великий русский певец, советский певец в лучшем, правильном смысле этого слова, и кто, скажите, тоньше него понимает душу русской песни? А вот Юрий Михайлович Лужков - не еврейский человек, но у него любимая песня "Тум-балалайка".
Главное, как преподать эту национальную культуру. В Нижнем Новгороде, где мы часто бывали с гастролями, где нас хорошо знают и, надеюсь, любят, был совершенно анекдотический случай. После концерта ко мне подошел хмурого вида мужчина и сказал: "Я был антисемитом, но после того, как послушал ваше пение, перестал им быть". И ушел. История эта реальная, честное слово. В Питере однажды, когда объявили "еврейский хор", был легкий посвист, а потом десятиминутная овация. Это все на уровне незнания. Мы исполняем одну старинную молитву, "Сим Шалом", просим зал подпеть, а потом оказывается, что вальс Марка Фрадкина "На минуточку" - прямое продолжение этой темы. Советскую массовую песню создавали кто? Дунаевский, Блантер, Цфасман, братья Покрассы, Колмановский, Островский, Фельцман, Минков, Тухманов, Книппер ("Полюшко-поле")...
В этот список не вошли только три композитора - Пахмутова, Туликов и Богословский. Мелодика у всех этих людей базируется на еврейской классике. Лет десять назад я слушал молитву во время богослужения (поет): "Алишем, Алишем...". И понимаю, что это "Соловьи, соловьи! " (смеется).

Вернулись не все

- А насколько вам интересен клезмар, современная еврейская музыка? В Америке, где вы долго работали, она переживает настоящий бум...

- Нет, эта музыка мне не очень интересна, она в основном инструментальная и к духовным кантам не имеет никакого отношения. Единственная подобная вещь в нашем репертуаре - это "Семь сорок" или "Хава-Нагила", но это явная шутка, такой наднациональный хит, и все это понимают. Хотя, если нас кто-то увлечет этой музыкой и мы на нее западем... В Америке, кстати, мы исполняли в основном фрагменты из опер и духовную программу. В этом есть жизненная сила, настоящая мощь. У этой музыки, на самом деле, нет национального ограничения, как у "Реквиема" Верди или "Мессы" Баха. У нас же в хоре очень сильные артисты, с великолепными голосами - на уровне лучших образцов итальянской и французской школ. В Америке ничего подобного нет, у них классический вокал вообще "на троечку" - нет школы. Соул, блюз - да, в этом им нет равных, но не опера. Знаете, сколько мы учились, сколько сил было потрачено! Поэтому наши певцы и уезжают туда, им готовы предложить фантастические контракты. Мы произвели там подлинный фурор, работали два года, нам предлагали остаться, но мы вернулись. Правда, не все (смеется). Хор в Россию приехал ополовиненным, поэтому в 95-м произошла его реформация.

- А что тогда случилось?

- Мы возвратились в Россию после почти трех лет отсутствия, и это был уже совсем другой ансамбль, никак не хор из синагоги. И страна была тоже другая - перестройка кончилась, начался дикий капитализм. Как я уже говорил, половина наших певцов осталась за океаном, и само существование коллектива было поставлено на карту. Именно тогда к нам, в частности, пришли Михаил Кузнецов, обладатель уникального тембра тенор-альтино, на стыке мужского и женского голосов, и Валентин Суходолец с настоящим итальянским бельканто. Мы работали по шестнадцать часов в сутки и сознательно пошли на расширение нашей публики, в этом нам очень помог Иосиф Давыдович Кобзон, взявший нас в свой концертный тур по стране. Это была безумно интересная работа, и к тому же мы познакомили многие регионы бывшего Советского Союза с нашим творчеством. А чуть позже Юрий Михайлович Лужков дал нам статус государственного коллектива. Так в 97-м появился Государственный еврейский хор Турецкого.

"Все, что шевелится"

- Вас порой обвиняют в политической подоплеке вашего творчества...

- С точки зрения политики, на наши концерты ходить просто престижно, этого нельзя не заметить - на них постоянно присутствуют главные люди страны, особенно в регионах. Губернатор Хлопонин в Красноярске, Титов в Самаре, Россель в Екатеринбурге. Надеемся, что на концерте в Москве тоже будет присутствовать первое лицо.

- Когда вы поете, у вас такой вид, как будто вы испытываете ощущение, близкое к эротическому...

- А разве можно иначе? Это счастье делать любимое дело, делать его на классном уровне. Поэтому и фонограмма для нас совершенно неприемлема. Зачем себя обламывать? Коллектив поет произведения на восьми языках, мы используем жанры и направления, которые для одного исполнителя просто несовместимы. Классика, эстрадная классика, фольклор, джаз, рок, этника, юмор, шуточные песни. Музыкальная эксцентрика, музыкальные коллажи. Сегодня нет той ниши, которую мы не смогли бы взять и качественно заполнить.
На СТС была такая программа "Хорошие песни", редкий случай, когда мы попали на экраны, и там была такая шутка: "Вы поете все, что шевелится". Корректная не корректная, ну ладно, я ее цитирую. Говорят: "Вы можете спеть телефонную книгу?". Да, отвечаю, можем, если это будет кому-нибудь интересно. Принесли нам книгу, нашли какую-то страницу, там адреса автосервиса и мы этот "текст" на четыре голоса, в церковнославянской традиции... Очень стильно. А главное, в зале пошла такая реакция, такая волна восхищения, потому что зрители поняли - это полная импровизация.

Не просто женщины

- На прошлом концерте в Кремле с вами на сцене было много почетных гостей - Басков, Киркоров ...

- Лайма Вайкуле, Олег Газманов, Борис Моисеев, Максим Галкин, Анастасия Стоцкая... Все по любви. Но сейчас мы твердо решили сделать сольную программу - эти вставные номера отечественных звезд, не отрепетированные как следует, сильно снижают энергетику концерта. У нас свой путь, отдельный. А вот усилиться западными звездами - совсем другое дело.

- Почему для выступлений с чисто мужским хором приглашены две женщины?

- Замечу, это не просто две женщины, а две великих певицы. Глория Гейнор - настоящая королева диско, я ее давний и горячий поклонник, ее I Will Survive признана лучшей песней о разлуке всех времен и народов. Эту вещь, кстати, великолепно исполняет наш Олег Бляхорчук, у него фантастический, вкусный тенор. Да у нас все голоса, что называется, от кутюр, в единственном исполнении! У Жени Кульмиса - бас-профундо, ниже которого, может, и в мире нет... Ну ладно, сейчас не об этом. Эмма Шаплин блестяще работает в поп-классике, в этом жанре ей нет равных. Та же Сара Брайтман по сравнению с ней выглядит как недоразумение. Мы для Эммы нарезали фрагменты наших выступлений, и она поняла, что с нами можно работать. И нужно (смеется). Красивая молодая женщина, обладательница феноменального голоса. Идеальная партнерша. Я в нее просто влюблен, честное слово. Предложил ей сделать такой небольшой экскурс в оперу "Иисус Христос - суперзвезда", я буду апостолом, а она - Марией Магдалиной.

Курс на Мадонну

- На этом сотрудничество с западными суперстарами заканчивается?

- Отнюдь нет. Всегда приятно работать с людьми, которые нас знают и которым близко наше творчество. Близкие доверительные отношения важнее денег Нам неинтересно работать, к примеру, с Элтоном Джоном, хотя он высказывал определенную заинтересованность в нашем творчестве. Или с Марком Алмондом, который тоже хотел, м-м, переговариваться, когда писал в Москве свой "русский альбом", как его, "Сердце на снегу". А вот с Барброй Стрейзанд, или с Мадонной, например, сделать нечто совместное было бы просто замечательно. Вообще у нас большой послужной список работы с реальными звездами - с Пласидо Доминго на фестивале в Мадриде, с Джо Кокером. Но с женщинами сотрудничать предпочтительнее.

- С каким пылом вы о них говорите...

- А что, я должен с пылом говорить о мужчинах (смеется)? Мы - мужской хор в самом широком смысле этого слова. И поем в основном для них, любимых. У нас на концертах люди объединяются, идет такое марево всеобщего восторга. Праздник для всех, и для женщин в первую очередь. А вообще мужчины поют не когда у них есть голос, а когда у них есть творческая зрелость, хорошее настроение, нравственная гармония. Или дисгармония (смеется).

Кто здесь главный?

- Когда последний раз дрались? Во всех смыслах?

- Лет семь назад, и опять же из-за женщины. Я стоял в очереди в один ресторан, а некий мужчина, крайне невоспитанный, начал делать ну совершенно ненужные движения в сторону одной дамы. Как джентльмен и восточный человек, я не смог этого стерпеть. И пошел... Шею потянул, а так он меня испугался. Я физически не очень силен, но эмоционально могу быть очень свирепым. А в переносном смысле дерусь каждый день. Даже каждый час.

- И в родном коллективе?

- А как же! Кто репертуар будет определять, концепцию? Демократия тут неуместна, она просто глупа. Знаете, как называют мой тембр голоса? Тембр того, кто в хоре главный (смеется). Однозначно требую - на вас на сцене должно быть приятно смотреть. Обязаны следить за собой, ходить к стилисту, поддерживать спортивную форму. У нас строжайшая дисциплина, сухой закон на маршруте; за запах алкоголя - штраф 300 долларов, за помятый вид, "плохой видеоряд" на утро - тысяча. А как иначе? Чего стоит все наше шоу, если артист не соответствует? У нас перед Кремлем серия в "Октябрьском", в Питере, и шесть концертов в Израиле - билеты уже месяц как проданы. Меня просят: Миша, достань, а я говорю - не могу! У нас утром репетиция, вот с вами распрощаюсь - в девять вечера репетиция, и завтра с одиннадцати до часу репетиция, а потом на самолет. Тут без дисциплины нельзя.

- Что пожелаете читателям "ВК"?

- Слушайте музыку и становитесь счастливыми. Жизнь прекрасна!

Александр Кутинов,
"Вечерний клуб", 24 ноября 2004 г.
Источник

Назад в "Статьи"