Звучит
старинная молитва на иврите. Ее поют в Судный день – день
печали и надежды. И вдруг – непонятно в каких глубинах твоего
существа, за всю свою долгую жизнь не переступавшего порога
синагоги, ты плачешь о замордованных в гетто, сожженных
в печах Освенцима, замученных и убитых в лагерях Гулага
и сталинских тюрьмах. Но слезы еще не успевают высохнуть,
а хор – Московский камерный еврейский хор и его создатель
и руководитель Михаил Турецкий уже веселят почтеннейшую
публику песенкой о толике счастья, которое так нужно каждому
человеку. А потом снова молитвы, современные песни о “моем
Иерусалиме”, песни старого еврейского местечка – такие мелодичные,
грустные и веселые, знакомые и все равно новые. Но
вот что интересно: нет в этих старых песнях тоски и жалостных
интонаций – Турецкий и его уникальный хор поют эти песни
в современной аранжировке – джазовой, в стиле рок, настойчиво
подчеркивая ритмическую структуру, легко и органично переплывая
(не перепрыгивая) из одной тональности в другую – и вот
старые знакомые звучат по-новому, освеженные и обновленные
обработкой, сделанной талантливым маэстро.
Этот хор может все или по крайней
мере очень многое. Почти весь репертуар поется
а capella, при этом тенора, баритоны
и басы так остроумно и в то же время точно изображают разные
инструменты, а многоголосие так чисто органически слито
в неразделимое целое, что сопровождение, в общем, и ни к
чему.
Хор – единое целое, но при этом каждый из участников – индивидуальность,
не только прекрасный певец, но и яркий актер. Сплавленные
в сложном многоголосии хоровых эпизодов, они по очереди
выходят на авансцену; солируют, выстраивают образ песни
и вокальными, и сценическими средствами.
По сути, это театр песни, где присутствуют вокальное и актерское
начало, ритмичность и танцевальность,
пластическая выразительность. Хотелось бы, конечно, назвать
каждого из участников "сообщества" – они все этого
достойны. Вот Герман Апайкин выносит
на сцену горящий семисвечник и
с торжественной страстностью поет молитву, а потом солирует
в "Воспоминаниях о Карузо", и тут же мгновенная трансформация – "Мурка",
маленький шедевр, остроумно, с блеском разделенный маэстро
и солистом с ансамблем. А потом, по-профессорски
поблескивая очками, Михаил Кузнецов в своих соло щедро открывает
красоту и богатство своего медового тенора.
Демарш Турецкого заключается и в том,
что традиционные фигуры еврейского танца уходят в тень,
уступая место традиции массового танца многих народов Европы,
среди которых веками жили евреи: артисты берутся за руки,
ведут хоровод, который в Молдавии – молдавеняска,
в Греции – сиртаки, в Болгарии – хоро,
а в бывшей Югославии – кола, что значит “круг”, танец гордого
единения и мужественного братства.
Не забывая о чертах национальных, Турецкий убежденно ставит
свой хор в круг народов мира. Здесь поют на иврите и идиш,
но не меньше поют и на английском – знаменитую "Лет
май пипл гоу"
и дивную песню Марио Ланца "Би
май лав", французские "Опавшие листья" Жозефа
Косма, так полюбившиеся со времен давних гастролей Ива Монтана, "Воспоминания о Карузо"
на итальянском, по-испански "Бесаме
мучо" и конечно же на русском:
чуть спародированные, с юмором и в сложной обработке "Мурку",
"Очи черные", "Бублики", "Крутится,
вертится шар голубой" (так давно крутится и под смех
зала падает...).
Все это происходит в Еврейском культурном центре на Никитской,
недавно открытом и уже завоевавшем признание и авторитет
(немало труда и организаторского таланта приложила для этого
художественный руководитель центра Марина Смелянская). Сегодня
выступает хор Турецкого, завтра
в гостях Роман Карцев, чуть раньше Михаил Козаков, Светлана
Крючкова... А в музыкальной и театральной гостиных – беседы-концерты,
клуб любителей балета, литературное кабаре, всевозможные
студии для детей и взрослых – компьютерная, две джазовые,
хоровая, караоке-клуб и так далее, и так далее...
Елена Фалькович
Газета "Первое сентября"
№ 35' 2002
