Михаил
Турецкий:
Мы переплюнули Аллу Борисовну: у нас был не просто свой вагон, а целый
спецпоезд
Времена,
когда бывший хор Московской синагоги, ставший впоследствии арт-группой
"Хор Турецкого", страдал от невостребованности, давно прошли. Сейчас
"Хор Турецкого" на раз заполняет Кремлевский дворец съездов, причем,
сколько бы концертов знаменитый коллектив ни давал – аншлаг неизбежен.
Так было на днях и в Киеве, где "Хор Турецкого" три вечера подряд вводил
публику в экстаз: и хоралы звучали, и арии, и советская попса, и еврейские
песни вкупе с украинской оперой... В промежутке между концертами "Газете..."
удалось пообщаться с главным в "Хоре" человеком – Маэстро Михаилом Турецким.
– Вот скажите, Михаил... У нас в городе вы три дня и три ночи... Сразу
после нас в другие города едете выступать – каждый вечер поете, получается!
Автоматизм от этого не приходит?
– Бывают, конечно, моменты отупления. Но это, скорее, исключение, чем
правило: во-первых, публика разная, во-вторых, акустика, а мы-то поем
живым звуком, поэтому иногда одно и то же произведение, исполненное
по-разному, может показаться двумя разными песнями. Кстати, некоторые
люди на нас "подсаживаются" и покупают билеты на весь тур. Вот, например,
в Америке есть такие фанаты: купили билеты на концерты в Далласе, Сан-Франциско,
Лас-Вегасе, Нью-Йорке, Чикаго... И говорят: "Ой, а в этом городе у вас
была другая программа!.." А она не другая, просто все зависит от акустики,
от антуража зала. Программу в процессе одного тура мы не меняем, но
себя пытаемся позабавить: поскольку песен в репертуаре очень много,
мы иногда делаем замены – чтобы не уставать от однообразия. Но еще раз
подчеркиваю: живой звук помогает творить по-разному. И иногда в 500-й
раз исполняем песню так, что самих пробивает на чувство.
– А отказываться от предложений часто приходится?
– Мы уже просто физически не можем осилить все, что нам предлагают,
а это – от тысячи до двух тысяч выступлений в год... Бывают дни, когда
нам предлагают по 15 концертов в день – вот 7-го марта, например, нас
звали одновременно в Петропавловск-Камчатский, на юг Франции, в московскую
Счетную палату... В 2006-м у нас было почти 300 концертов! Сейчас я
планирую выйти хотя бы на 200 – тоже много, но посильно. И учтите, что
это все – в разных местах. Мы ведь не Селин Дион, которая живет в Лас-Вегасе
в красивом замке в горах, на часовое шоу летает на собственном вертолете,
а потом снова занимается собой. Живет человеческой жизнью! А мы летаем
из Сахалина в Торонто, оттуда – в Майами, Тюмень, Ухту, Донецк... В
результате – 115 полетов в год, 150 тыс. км автотранспортом... Это рекорды
Гиннесса, наверное. Полтора года назад мы даже взяли самолет, потом
был спецпоезд с душем и двухспальными кроватями, на котором мы передвигались
по всей России. В этом мы переплюнули Аллу Борисовну, у которой есть
свой вагон!
– С ног не падаете еще?
– Ну, во-первых, мужчины у нас собрались неслабые – они двужильные и
быстро не устают. А потом у нас в коллективе действует режим штрафов,
который немало помогает: после часа ночи артист уже должен быть в номере,
желательно один, выпивать нельзя – у нас на трассе "сухой закон". Люди
уже сами все понимают и копят силы, чтобы завтра проехать очередные
400 км и дать очередной четырехчасовой концерт.
– При этом при всем, небось, еще и репетициями бедных артистов третируете?
– А как же! Если в этот день нет концерта, репетируем 6 часов. Но, поскольку
концерты у нас сейчас практически каждый день, столько времени репетициям
уделять не можем, но все равно: хотя бы 2–3 часа в день стараемся поработать.
– А как же личная жизнь? Она, вообще, присутствует?
– Ну какая может быть личная жизнь, если нас все время нету? На самом
деле, это постоянный компромисс. Вот, например, на наши выступления
в Киеве приехала моя старшая дочь – специально, чтобы повидать папу.
Она у меня закончила юридическую академию, сейчас работает в банке.
А для младшей (ей полтора года) папа – это кукла, это фотография, вещи,
халат...
– Признайтесь: друг от друга, небось, устали уже? 24 часа в сутки вместе
– это не шутки...
– Удивительная история, но у меня нет ощущения, что эти люди мне надоели.
И они, я вижу, друг к другу тяготеют. Вот пришли позавтракать: смотрю
– не спешат побыстрее поесть и скрыться в номере, а продолжают разговаривать
– им не скучно вместе. Мы друг от друга заряжаемся – компания такая
подобралась. Помню, я спросил как-то Игоря Губермана: "Игорь, вы так
любите Израиль – отчего же так поздно эмигрировали? Надо было лет в
30 уехать". Он мне ответил: "Нет! Тогда бы я не смог отсидеть семь лет
в российской тюрьме, а это были лучшие годы моей жизни: такая компания
подобралась!" Вот так и у нас...
– И что, изменений в составе не допускаете?
– Это сегодня очень сложно. Я бы даже сказал, травматично. Представьте
себе, если бы из "Битлз" выпал кто-то один! А что происходит сегодня
с группой "Виа-Гра"? Лучшим составом были первые три девушки, а дальше
пошел процесс размывания, девальвации и уничтожения группы. Это как
в многоженстве: каждая новая хуже предыдущей. Нам, конечно, потерять
одного или двух легче, чем "Битлз", – нас больше. Но не хотелось бы:
следующий человек будет "протезом". Можно, конечно, поставить имплантанты,
быстро ввести кого-то нового, публика, может, и не заметит, но органика
при этом потеряется.
– Неужели молодые-талантливые к вам не просятся?
– Просятся, конечно, мы их даже прослушиваем, но... Нынешний состав
со своими 17-ю годами музыкального образования у каждого достиг такого
уровня, что с ним очень трудно состязаться. Эти голоса – действительно
уникальные, действительно лучшие в России, и так сложилось, что ни один
голос не повторяет другой – есть высочайшие голоса, на стыке мужского
и женского, есть очень низкие басы. Знаете, какого-нибудь самородка
я бы даже мог еще взять одиннадцатым, даже хотел бы, чтобы кто-то пришел
и удивил... Но пока не удивил никто.
– Но вы, вроде, собирались сами кого-то взрастить?
–
Да, хочу сделать детскую школу мюзикла – как в Голливуде. Взять туда
человек 40 и научить их тому, что умеем сами. Может, хоть с десяток
человеческих звезд, которые могут двигаться и петь живым звуком, сделаем.
Ведь почему Агилера, Бритни Спирс и прочие намного профессиональнее
воспитанников нашей "Фабрики звезд"? Просто наши звезды ни одного живого
звука не издают – не умеют двигаться и петь одновременно. И они не виноваты
– их этому просто никто не учил. А в Голливуде учат. И мы, долго проработав
в Америке, многое там подсмотрели: на Бродвее, в Голливуде, на шоу в
Лас-Вегасе. А сейчас нам дали помещение в центре Москвы, и вот когда
у нас будут хотя бы 200 концертов в год и возможность несколько месяцев
побыть в городе, мы начнем преподавать. Иначе я не знаю, кто останется,
когда уйдет плеяда старых мастеров.
– Интересно, Михаил, а кто следит за стилем ваших артистов? Неужели
тоже вы?
– Нет, у нас есть стилист, который однажды каждому из нас рассказал:
"Тебе надо это, тебе надо то". А дальше мы просто поддерживаем это направление.
А потом, у нас практически в каждом городе есть знакомые профессионалы,
так что сделать на гастролях маникюр или сходить к косметологу для нас
не проблема.
– А кто придумывает, как артист будет выглядеть в том или ином номере?
Кто, к примеру, придумал на голову Михаила Кузнецова перья водрузить?
– Он сам и придумал. У нас каждый артист сам придумывает тему для своего
номера – это изнутри исходит. Мы, правда, иногда можем помешать – мол,
что это у тебя за тема такая? Но если этот образ заводит артиста, добавляет
ему уверенности – почему нет? В данном случае Миша пел арию "Царицы
ночи", а на этих гастролях исполнял еще и арию Наталки Полтавки – и,
естественно, надел украинский венок...
– А, вообще, как у вас в коллективе с юмором? Вот, например, традиции
"зеленых концертов" – последних в туре выступлений, когда артисты подшучивают
друг над другом, – придерживаетесь?
– В прошлом туре "Рожденные петь" "зеленый концерт" у нас был. Но это
была инициатива даже не наша, а техслужб – тому же Кузнецову они вставили
в головной убор зеленые перья, он в темноте не заметил и долго не мог
понять, отчего все смеются. А на "зеленом концерте" в Германии артисты
решили меня разыграть: построились наоборот – басы стали на место теноров,
тенора – на место басов. Ну посмеялся я две секунды... Но со временем
мы поняли, что такой концерт – это не для нас. Публика ведь ни в чем
не виновата...
Виктория Аронова
"Газета по-киевски", 25.04.2007
