Концерт
с иголочки
Хор
Турецкого – это пять теноров (один из которых
– дирижер Михаил Турецкий), два баритона,
два баса и один тенор-альтино.
В 1990 году музыканты, до этого певшие в
мужском хоре синагоги, впервые выступили
в светских филармонических залах Калининграда
и Таллина. После
этого музыканты сменили свой сугубо духовный
репертуар на светский – и получили международную
популярность. Их гастроли проходили
в Англии, Израиле, Америке, Канаде, Франции,
а руководитель хора Михаил Турецкий даже
был награжден орденом Американской ассоциации
музыкального искусства "Золотая корона
канторов мира".
Первая
из полномасштабных программ Хора Турецкого,
подготовленная в 2004 году, называлась "Десять
голосов, которые потрясли мир". В ней
окончательно определилась репертуарная политика
группы. Точнее, ее отсутствие: программы
стали строиться по принципу "музыка
всех времен и народов". Привезенная
в Киев программа "Рожденные петь"
также была разучена в 2004 году, во время
подготовки хора к торжественному празднованию
собственного пятнадцатилетия.
В
этой программе имидж гораздо важнее и репертуара,
и даже вокальных амплуа вокалистов и дирижера.
Все десять участников хора одеты в идеально
подогнанные черные костюмы, каждый из номеров
или блоков программы Михаил Турецкий объявляет
с показным пафосом, явно с оглядкой на немеркнущую
славу Остапа Бендера.
И дирижирует он не столько для стройности
звучания ансамбля, сколько для укрепления
образа.
Поют
они действительно самую разную музыку, однако
исключительно популярную и в достаточно
незатейливых аранжировках. И то, что в первой
же знаменитой арии из оперы "Турандот"
Джакомо Пуччини
верхние ноты солиста-тенора сдетонировали,
для художественного результата не имело
ни малейшего значения.
За
"оперным" блоком последовала ностальгическая
"В горнице моей светло", а затем
– снова опера, спрессованная в попурри из
Вагнера, Верди, Моцарта, Гуно
и Бизе на закуску. Была здесь "Вечная
любовь" на французском и зимняя "Увезу
тебя я в тундру" Фрадкина–Пляцковского,
прокомментированная господином Турецким
со ссылкой на третий том трудов Карла Маркса
("любовь и голод правят миром").
Коронную аранжировку Хора Турецкого "Полет
шмеля" представили пространным введением:
"Римский-Корсаков. Петербургская школа
XIX века", после чего дирижер, как
правило, считал нужным указывать дату создания
оригинала каждого следующего номера.
В
"лучших песнях бывшего СССР" любые
аналогии попросили считать случайностью,
так как хор выступает "без спонсоров
и вне политики". Образ Родины в песне
"Широка страна моя родная" быстро
снизошел до родинки ("Ах, эта родинка
меня с ума свела"), а песенное упоминание
Беловежской Пущи сразу же было сглажено
"Червоной рутой" и бурными аплодисментами после "Чорнии очи, карии бровы".
На
этом можно было бы и остановиться, если
б не второе отделение, где все началось
с поп-арий ("Нотр-Дам"),
продолжилось канонической классикой ("Лакримоза"
из "Реквиема" Моцарта) и разрешилось
серией молитв: православной "Отче наш"
в версии Николая Кедрова
и еврейской Sim
Sholom. После
этого без помощи зала уже ничего не исполнялось,
потому что Михаил Турецкий регулярно проводил
разъяснительную работу: "Вместе – значит
петь вместе", "Пойте – это входит
в стоимость билета". После пения от
публики потребовали уже и танцев – под "Мамбу
№ 5", за что вознаградили ее "Синим
туманом" и "Прощальной песней"
Гладкова–Кима из "Обыкновенного чуда".
До тех пор, пока хор не допел последнюю
до конца, никто из зрителей не позволил
себе сдвинуться с места.
Коммерсантъ,
29 марта 2006 г.
Источник
